Путешествие вышло совсем не из приятных - и так было неудобно во время поездки находиться в позе мешка, перекинутого через спину варга... так ещё и путы впивались в совершенно голые руки, добавляя к и без того "приятным" ощущениям ещё и боль натираемой до крови кожи... да и шерсть варга тоже была совсем не мягкой и гладкой. Идея свалиться по пути и отстать не годилась явно - как потому что этого бы просто не дали сделать, так и не хотелось бросать девушку одну - _там_. Последнее и было основной причиной, почему Феанарион даже и не предпринимал попыток к бегству...
Конец пути был ещё более мрачным, чем ожидалось - их всех притащили к Ангамандо, что, по мнению Тьелкормо, было крайне дурным предзнаменованием. И сделать ничего нельзя было - даже особо пошевелиться, когда его и выживших разведчиков из его отряда обыскивали... феаноринг только старался справиться с дыханием и не дать рассудку помутиться от гнева из-за испытываемого унижения - и, судя по всему, полного обезоруживания. Но, как оказалось, дальше было ещё хуже - путешествие внутрь крепости на орке (соприкосновение с которым тоже не прибавило приятных ощущений) и захлопнувшиеся врата, которых окончательным стуков словно отрезали всю "ту" жизнь, и ничего хорошего дальше уже не оставалось. А оставалось - только держаться всем вместе и молчать по возможности. И держаться друг за друга, раз уж все вместе попались. "Держитесь... не знаю, удастся ли нам отсюда спастись хоть куда-нибудь, даже к Намо - но мы вместе хотя бы. И, обещаю, что они ещё ответят за всё, всё, что с тобой сотворили, melli. Пусть даже не от моей руки - но ответят." Только сейчас нолдо более-менее открыто решился признаться себе в испытываемых чувствах и постарался взглядом подбодрить прочих пленных - говорить пока было невозможно из-за кляпа. Зато можно было зло смотреть на пытающихся запугать их всех орков... если на эльдар из отряда это более-менее ещё действовало, то Туркафинвэ больше был озабочен тем, что ждёт принцессу - даже в самом страшном кошмаре не представлялось, что с ней обойдутся так же, как и с прочими пленниками - даже здесь она была всё ещё слишком прекрасна и чиста для подобного...
Тем временем путь закончился, и под конец устроили очередное унижение, заставив их всех стоять на коленях... предотвращая попытки встать. Оставалось только в такой вот очень неприятной позе ждать кого-то ещё... "Вы ещё заплатите за это всё!"

Гонец от Болдога попал к Саурону не в очень удачный момент... Для себя, естественно. Саурон был зол. Очень зол. Он только что вернулся с очередного доклала Мелькору, и теперь был готов выместить злость на первом же попавшемся под руку существе, как недавно Мелькор выместил злость на нем. Данное негокда обещание изловить Феанора и феанирингов дорого стоило бедняге коменданту; и хотя бренное тело творца Сильмариллов в коматозном состоянии покоилось в одном из покоев Ангбанда, а Нельяфинвэ украшал с собой скучные пейзажи Тангородрима ответственности с коменданта за непоимку остальных нолдор это не снимало. И потому каждый доклад начинался с вкрадчивого "Делаем, что можем, Повелитель!"-и заканчивался истошным "Я буду делать еще больше, обеща-а-а-аю-у-у-у!"
И потому когда на пороге появился орк с наглым "Господин Больдог просит вас в этот... Малый приемный  зал", тонкая нервная организация Саурона не выдержала...
Брезгливо оттолкнув ногой то, что осталось от не слишком умного докладчика. комендант велел охране немедленно убрать "это" (если бы в Арде знали слово "электровеник, то Саурон в ту самую минуту мог бы констатировать, что скорость бледно-зеленых охранников раз в пять превышает скорость вышеозначенной уборочной техники) и неспешно направился в Малый приемный зал, мысленно суля свернуть шею и Болдогу, если тот вызвал его по пустякам.
Он вошел в дверь, расположенную за троном и, не удостоив взглядом эльфов, рявкнул на майа-орка, ничуть не заботясь о падении его авторитета в глазах подчиненных:
- Как ты посмел оторвать меня от важных дел, болван? Говори, и если твои новости окажутся не такими важными, чтобы служить оправданием твоей дерзости, я....
Тут взгляд его наконец остановился на одном из пленных эльфов, брошенных на колени посреди тронного зала... И обещание сварить Болдога живьем застыло у коменданта  в глотке. На него смотрел феаноринг. ЖИВОЙ ФЕАНОРИНГ!!! Помятый, побитый, но все же!
Не веря своим глазам, Саурон медленно зажмурился. Открыл глаза. Видение не исчезло. Феаноринг, надежно упакованный и чуть ли не обвязанный голубой ленточкой, стоял на коленях посреди тронного зала.
- Туркафинвэ... - медленно проговорил комендант, смакуя каждую буковку, каждый звук.- Туркафинвэ!
Он поднялся и на негнущихся ногах подошел к коленнопреклонному феанорингу. Подошел, протянул руку, как слепой, ощупывая лицо-стараясь лишний раз убедиться, что перед ним не фантом и не морок, наложенный Болдогом для оправдания своего неподобающего поведения. Убедился. Не морок. И едва сдержался от того, чтобы торжествующе расхохотаться.
Но на этом сюрпризы дня не кончились. Рядом с феанорингом, все такая же коленнопреклонная, стояла неизвестная Саурону девка. Не жена и не мать пойманного принца-а потому не представляющая для Ангбанда ни малейшего интереса.
Он взглянул пристальнее на эльфийку-и почувствовал, как по спине пробежал холодок. Даже в том виде, в котором предстала перед ним сейчас пленниц -  грязная, оборванная, измученная и окровавленная-она выглядела не просто красиво, божественна... И мысли Саурона приняли вовсе не тот оборот, который подобает строгому и рассудительному коменданту.
- Это его девка? - сухо спросил Саурон, в глубине души страшась услышать ответ "да". Ведь тогда девчонку придется использовать как средство давления на феаноринга, и для той участи, которая явственно читалась в глазах коменданта, она совершенно не подходила. Ну что же, выкрутимся. В первый раз, что ли? Ему доводилось получать и не таких ценных пленниц под предлогом проведения  неких экспериментов. Получит и эту... А днем раньше или днем позже - значения не имело.

Новопришедшего майа Феанарион видел в лицо впервые, но по обмолвкам уже догадался, что это и есть упомянутый комендант, которого также назвали далеко не лучшими эпитетами среди как нолдор, так и местных эльдар. Однако же особенно задело не ео чествование, а то, как отнёсся к пленным - как самому Третьему, так и Лютиэн. Причём второе заставило нолдо и вовсе сверлить Гортхаура взглядом - за вынужденной невозможностью что-либо сказать вслух - а осанвэ здесь пользоваться было просто-напросто опасно, потому-то Тьелкормо и предпочитал держать глухую стену аванирэ. Впрочем, через несколько минут способность высказаться таки предоставили... а вид Саурона феанорингу (при изучении Лютиэн) ну решительно не нравился.
- Я бы на твоём месте убирался от неё подальше, морготов прислужник. Пока я жив, она _никогда_ не будет твоей. И, да, я не страшусь пыток, которые только ты и можешь породить своим извращённым разумом. - В уме Турко осознавал, что за такие речи возможность говорить у него могут быстро и отнять, потому всё же решился рассказать то, что уже подумывал, принцессе - если это и есть их последняя встреча, то пусть лучше знает правду... но говорить стоило тихо и торопливо.
- Лютиэн. Я понимаю, что сейчас далеко не лучшее время говорить о таком - но потом у нас просто может не быть времени, а я не хочу оставлять за собой недосказанностей. Просто знай, что ты мне... очень небезразлична и... - В следующем сознаваться было куда труднее... - Я тебе рассказывал, как мы уходили из Амана, но рассказал далеко не всё. Помимо убийства Финвэ, Моргот ещё и похитил величайшее из творений моего отца, и мы тогда клялись вернуть те камни - но, помимо войны с Моринготто, это ещё и привело к убийству таких же как мы. В Альквалондэ. И я, к сожалению, был не в последних рядах... - Сказано было и так много, к тому же сам Третий невольно выдал свою тайну, и не одну - но не факт, что это он бы не рассказал позже и под пытками, а сейчас хотя бы была рядом та, кому это говорилось, причём добровольно. "Надеюсь, это мне зачтётся - потом." Говорить дальше было бессмысленно, оставалось только молчать - и надеяться, что принцесса всё если не поймёт, то хотя бы простит. "А, может, и легче будет продержаться, зная, что сам отрезал себе дорогу назад..."

Болдог правильно расценил эмоции коменданта. Самодовольство явственно сквозило в его тоне, когда он выдавал свою хвалебную речь. Речь, из которой одержимый желанием Саурон выхватил только "страстной любви меж ними не наблюдалось"... Хорошо!
За те мгновения, что разделяли спич Болдога относительно ненаблюдаемости любви и с торжеством произнесенным именем пленницы,  Саурон успел не только мысленно раздеть прекрасную эльфийку, но и повалить её на холодный мрамор пола. На губах  комендант явственно ощущал аромат девственных, никем прежде до него не целованных губ - и соленый привкус молодой, нежной кожи. Руки же его то гладили, лаская, вполне себе созревшую грудь, то пробегали по животу и сладострастно гладили бедра... Он брал пленницу - не раз и не два - посреди тронного зала, наслаждаясь застывшим ужасом в прекрасных глазах; брал под аккомпанемент истошных криков-и оттого получал двойное наслаждение. Ибо женщин (за редким исключением) Саурон рассматривал сугубо как инструмент для удовлетворения мужских потребностей, а секс-как средство подчинения себе партнера. 
Но все его мечты рухнули, как карточный домик, стоило Болдогу назвать имя пленницы. Саурону захотелось взвыть - ибо он понял, что вожделенного тела ему не видать, как собственных ушей. Принцесса была великолепным козырем, разменной монетой в занимательной игре с Тинголом-а портить такой товар Саурону не хотелось. И потому он лишь выдохнул сквозь стиснутые зубы, выпуская пар. Дело и долг-превыше всего. В конце концов, все эльфийки одинаково устроены. Не эта-так другая.
"Ты привез нынче хороший улов, Болдог,-сказал Саурон по осанвэ, глядя в лицо майа.-Проси всего, чего пожелаешь. Конечно, в пределах разумного".
Перед такими дорогими гостями не грех было показаться радушным хозяином. Саурон хотел было отдать приказ развязать рты пленникам, как Больдог опередил его...
Спустя пару минут Саурон понял: молчащий феаноринг устраивал его куда больше феаноринга болтливого. Туркафинвэ изрыгал такие штампы, что уши вяли. Хотя за информацию об Альквалондэ спасибо. Удружил!
- Мой милый Туркафинвэ,-звучно проговорил Саурон.-Уверяю тебя, у меня и в мыслях не было причинять тебе неудобства и те беды, что ты перечислил в своей речи. Я и мой господин всегда были рады гостям, но очень сожалели, когда эти гости приходили к нам  с оружием, вероломно. Между Ангбандом и феанорингами давно пролегла глубокая пропасть непонимания, но мы прилагаем все усилия, чтобы преодолеть её. Надеюсь, твое присутствие в Ангбанде-добрый знак, и ты поспособствуешь наступлению мира между нашими народами.
- Что до нашей прекрасной гостьи,-и Саурон полукивнул, полупоклонился Лютиэн,-то здесь твои подозрения и обвинения лишены всяческих оснований: Уверяю тебя, Туркафинвэ,-сказал Саурон со страдальческо-всепрощающей улыбкой.-Захоти я, чтобы она мне принадлежала - мне не помешал бы никто: ни ты, ни сам Эру! (Про Мелькора Саурон справедливо умолчал, не желая портить имидж всевластного бонвиана). Но я преклоняюсь перед красотой-и ни словом, ни взглядом не могу посягнуть на такое нежное и чистое создание. Приношу вам свои извинения, Ваше Высочество, за столь нелюбезный прием.-и комендант собственноручно развязал рот девушке, помог ей встать и кивнул Болдогу, чтобы тот развязал руки.-Уверяю, мой Владыка и я будем рады принять у себя столь дорогую гостью.

Реакция Гортхаура оказалась несколько неожиданной - и выбешивающей настолько, что Туркафинвэ даже рванулся было встать хоть как-то, демонстрируя, что материнское имя ему досталось совсем не зря.
- И вы называете это радушием? К вашему сведению, именно в тот момент у меня не было и мыслей идти сюда, а были совсем иные планы. И хорошо же вы боретесь с непониманием... мой дед подло убит вашим... повелителем, отец сгинул, да и вид страдающего брата совсем не наталкивает на мысли мира с вами, скорее наоборот. И, чтобы вы тут со мной не сделали, опасаюсь, что это упомянутую тобой пропасть только ещё углубит - она растёт с каждым нашим убитым. Или до такой простой мысли ты не в состоянии додуматься? - Следующее обращение нолдо и вовсе проигнорировал - слишком оно бредово звучало. Однако вызывало опасение то, что они собираются делать с Лютиэн... но хотя бы развязали. Оставалось лишь верить, что дориатская принцесса не сломится здесь...
Тоскливо-раздражённое настроение (которое орки совсем не улучшали) на некоторое время развеяли слова орка-майа. Слишком уж было неясно, к чем это было говорить. По крайней мере, для Феанариона.
- Кажется, я почти то же самое сейчас и сказал, разве нет? А свяжет или нет - не тебе решать. И что до вора - так чем ваш Моринготто лучше? - Отповедь прозвучала так же зло, как и все прочие реплики эльда.

Губа у Болдога была не дура. Но и Саурон был далеко не дурак…
-Достойная плата, - ответил он, не изменившись в лице.-Прочем, я дам тебе и два года желанного отпуска, если только  исполнишь одно мое маленькое поручение. Доведи начатое до конца, расколи феаноринга - или смани его на нашу сторону - и иди гуляй на все четыре стороны…
Вообще, с этими феанорингами была одна сплошная непрекращающаяся головная боль. Саурон еще помнил славные дни пребывания в плену старшего сыночка полубезумного мастера… А заодно и помнил, сколько ему пришлось возиться, отстраивая вновь  половину Ангбанда, ликвидируя последствия выходок неистового Рыжего. Похоже, пора готовиться к новой ликвидации.
С Лютиэн, которую неторопливо освобождал Болдог, он перевел взгляд на Туркафинвэ - взгляд, все такой же ласковый, доброжелательный, всепрощающий… Первел - и сказал кротко:
-Смерть твого деда, достославного Финвэ, последовала в результате честнго боя. Два великий правителя бились на равных… Если мой Повелитель победил - значит, он оказался искуснее во владении оружием. Что до твоего отца и брата - их сгубила неуступчивость. Мы предлагали заключить мир. Мы сулили обоим выгодные условия. Нам лишь смеялись в лицо. Феанаро выступил против Ангбанда с войском  - неужели мы должны были сидеть и равнодушно взирать на то, как рушится наша крепость? Нельяфинвэ, воспользовавшись предоставленной ему свободой,  принялся убивать обиталелей крепости: подло, из засады… Послушай хоть ты голоса разума,Туркафинвэ, поволь заключить долгожданный мир между нашими народами…
Он отвернулся от феаноринга, дав тому время на размышление, хотя голову готов был дать на отсечение (не свою, конечно. Вон, Больдога того же), что знает, чем ему ответит выбешенный пленник.
Свое внимание Саурон переключил на Лютиэн, разлившуюся соловьем. Что же, хотя бы  девки ума не занимать. Явно испытывает ко всему происходящему чувства, схожие с чувствами феаноринга (и неудивительно - проехать столько связанной на плече у Больдога-то!), но явно старается не казать и вида. Что до чувств, испытываемых ею к недавнему приятелю после откровений о резне в Альквалондэ… Тут майа бы не спешил с выводами.
-Безусловно, милая госпожа,-проговорил он со всей свойственной ему учтивостью и пуская в ход природное обаяние - в полную силу, - вам дадут отдохнуть, привести себя в порядок - а потом, если пожелаете, вам дадут возможность встретиться с Владыкой. Сейчас он занят, увы - государственные вопросы! Но как освободится - безусловно будет рад встрече с  прекраснейшей из дочерей Эру…
Свои похабные мысли, насколько будет рад Мелькор и  каковы  будут возможные средства выражения этой радости - Саурон держал при себе. В конце концов, не одному же ему стра… в смысле, у Владыки тоже есть голова на плечах!
-Есть ли у вас какие-нибудь пожелания, принцесса, относительно тех услуг, что вы ожидаете от нас в преддверии встречи с Владыкой Севера? - продолжал он, все так же харизматично улыбаясь.

Положение становилось буквально отчаянным. С одной стороны - нельзя было преклоняться перед этими... духом... но и принцессу одну _туда_ отпускать не годилось. Разве что попробовать ей немного подыграть, чтобы хотя бы оказаться рядом... но для этого пришлось ока хоть немного собраться и загнать злость в себя.
- Насколько я могу заметить, здесь у вас не знакомы с понятием любви к другому живому существу, особенно близкому. Мой дед был королём для всех - и естественно для нашего народа ответить местью за любимого короля. Так же и я привязан к своим отцу и брату, потому мне крайне трудно соглашаться на даже перемирие, когда они страдают у вас в плену. Если хотите же, чтобы мы не нападали на вас постоянно - верните то, что ваш... Владыка украл некогда у моего отца. И... - Тут нолдо опять посмотрел на аранэль. - Ещё одно условие: если мои отец и брат окажутся на свободе, а Камни у нас, то мы вас не тронем до тех пор, пока вы не тронете нас или иных квэнди, что живут в этих землях. Или иных наших друзей. - Последнее было сказано под воспоминанием рассказов о людях от Моргота же и слухов о наугрим. - Если нужно, я готов повторить это же самое и вашему... Владыке. И ещё - пусть принцесса и не жаждет общения со мной, но я настаиваю на присутствии рядом с ней. Хотя бы ради её же защиты... от случайных орков, которые не услышат ваш приказ её не трогать. - Речь далась с трудом, под конец нолдо уже был готов поубивать всех рядом... но как-то сумел подать взглядом знак Верным, чтобы они не вмешивались...

За время разговора у Саурона дважды отпала челюсть. Мысленно, правда, отпала. Иначе  зрелище было бы еще то…
Первый раз - когда Болдог потребовал собственноручно скованные Сауроном доспехи в качестве награды за свое усердие. Про отпуск майа-орк благополучно забыл… И правильно.  Коменданту вовсе не улыбалось через два года увидеть на пороге в дупель пьяного, всего в губной помаде Болдога, уже не способного к несению строевой службы.
«Не зарывайся, генерал…-медленно, цедя каждое слово, проговорил Саурон.-А то в следующий раз я буду ковать тебе не генеральские доспехи, а доспехи рядового».
Он помолчал, давая возможность Болдогу осмыслить угрозу. Потом продолжил -  уже ровнее и спокойнее:
«Но доспех я тебе выкую - раз посулился. И Феаноринг остается на твоей совести. Задание дано! Не сладишь с ним - спущу шкуру. Можешь брать себе в подручных лучшие наши кадры…»
Второй раз челюсть чуть было не познакомилась с полом, когда комендант осмыслил предложения, сделанные феанорингом. Вернуть бренное феанорово коматозное тело. Снять НЕльо с Тангородрима и тоже вернуть. С почетом преподнести на блюдечке Сильмариллы. Завязать розовой ленточкой и выдать Лютиэн. А, ну да… Разумеется, выслась ковровой дорожкой путь до их лагеря самому Туркафинвэ! Никогда не нападать на соседей. И в обмен на что? На призрачное обещание не нападать??? Да этот феаноринг свихнулся!
Но тут взглд Саурона упал на Лютиэн, и комендант опомнился. Это недоразумение,  называющее себя сыном Феанаро,  вело себя,  как  маленький эльфенок, желающий привлечь внимание симпатичной девочки. Покрасоваться перед королевской дочкой захотелось, Турко? Грехи свои замыть? Не выйдет!
Но вслух ничего этого, разумеется, Саурон не сказал. Только улыбнулся пленному - не так лучезарно, как Лютиэн - но, по меньшей мере, гостеприимно.
-Я передам моему Повелителю твои условия, - не дрогнув, сказал он.-Надеюсь, за бутылочкой вина, в более теплой и дружественной атмосфере, вы куда как более тщательно оговорите условия будущего союза.  Что до вашего желания быть с принцессой, - Саурон отвесил поклон вышеупомянутой леди, - то сами правила приличия воспрещают мне идти на поводу у ваших желаний. Королю Тинголу не понравится, если при утреннем туалете его дочери будет присутствовать не только мужчина, но мужчна, повинный в смерти его брата.. Впрочем, это никак к делу не относится. К женщинам в этой крепости привыкли относиться с почтением («особенно к женщинам, на которых положили взгляд комендант или сам Владыка"). За нашей дорогой гостьей будут ухаживать исключительно женщны.
-Моя милая гопожа, - очередной глубокий поклон в сторону Лютиэн.-Ваше пожелание вполне естественно… Я их исполню. Вам дадут время привести себя в порядок; я  пришлю к вам служанку, которая поможет вам оттенить природную красоту. А засим - прощайте. Я спешу доложить Владыке Мелькору  о дорогих гостях…
«Разведи их, -снова обратился Саурон к Болдогу.-Спутников фераноринга на восьмой ярус. Обращаться пока вежливо, кормить получше. Фенаоринга с девкой - в камеры четвертого яруса. Подальше друг от друга.  Надеюсь, все обойдется без сюрпризов!»
Он склонил голову и вышел, оставив Болдога разбираться с пленными

Было вполне очевидно, что Тёмные майар на такие условия и не пойдут... но Туркафинвэ и не добивался согласия. Скорее важно было таким образом показать, что перемирие невозможно.
- Подозреваю, что он на подобные условия не согласится никогда - а на иных условиях я не согласен с вами на перемирие. О мире же и речи быть не может. Из-за всех тех, кто уже погиб от ваших рук.
Пока уточнять больше не требовалось, а Феанарион дал покорно себя развязать и даже повести куда-то дальше... реплика же орка-майа сперва взбесила опять, а потом... Тьелкормо попросту расхохотался - настолько всё это звучало... нелепо.
- Ты действительно веришь в эту... ерунду? Мой отец _никогда_ не искал совета у вашего... повелителя в том, что касается Камней. Не буду даже спорить, что от Моринготто у нас появились доспехи и мечи - но и только. И я скорее поверю в то, что он старался рассорить нолдор, чем в дружеское участие. Видимо, также и про поединок вам рассказывал только ваш же повелитель. Так вот, ни один эльда ни в состоянии после поединка, уходя, разрушить за собой целую крепость. К тому же я _видел_, что произошло с телом деда, и ни один эльда не в состоянии так убить...
Разглагольствования, становившиеся постепенно опять возмущёнными, закончились странно быстро - вталкиванием в камеру и запертой дверью. "Держись там... я, боюсь, ничем больше не смогу помочь."