Оговоренные две недели подошли к концу. Все это время Мелькор совершенно не интересовался своим бывшим рабом а ныне постоянным жителем застенков Ангамандо. Вала был уверен - подчиненные не подведут. Уж что-что, а лишать эрухини сколько-нибудь потребного вида - а вместе с ним и разума - в Твердыне умели. Так что о питомце Владыка не справлялся и воспитательные мероприятия не посещал.
Однако когда срок истек, потребовал представить ему эльфа. Принимать бывшего принца решено было в тронном зале. После застенка это помещение должно было давить на пленника своим пространством. И в то же время он должен был наконец осознать себя тем, чем он являлся - никем. Пылью у ног Властелина. Это, конечно, если способность мыслить хоть немного еще при нем. Что совсем не обязательно. Рассудок мог и покинуть своего хозяина за это время. Ну да не беда. Лишь бы феа оставалась при нем.
Восседая на троне, в черных, расшитых серебром одеждах и в Короне, изливающей свет Сильмариллов, Владыка ожидал. Наконец распахнулись тяжелые двери и в зал втащили - именно втащили, а не ввели - того, кого ждал Мелькор. Эльфа было не узнать. Он был совершенно наг и на его теле не было живого места. Кровоподтеки от побоев, следы плетей, ожоги, порезы покрывали эльфа с головы до ног. Его поставили на колени у трона, и Вала сразу понял - ногами нолдо не владеет. Левая рука безвольно висела и была либо сломана, либо вывихнута. Изрезано было и лицо пленника а вокруг глаз - по-прежнему, несмотря ни на что горевших светом Амана - залегли темные круги. Майтимо еще более осунулся и исхудал страшно. Окинув все это взглядом, Мелькор вгляделся в лицо и в глаза эльфа. Он хотел понять, насколько после всего случившегося Феанарион в своем уме.

Что ж, осмотр обнадеживал. Эльф был на грани, но, кажется, окончательно ее еще не переступил и более-менее правильно осознавал происходящее. На лице Валы эти размышления никак не отразились. Он был само воплощение силы и спокойствия. Некоторое время в зале висела тишина. Наконец зазвучал голос Владыки.
- Вот мы и встретились вновь, Нэльо. Теперь ты знаешь, как расплачиваются за оскорбления мои рабы. И можешь оценить милость, оказанную мной Финдекано и его отцу, которым не пришлось изведать того же, что и тебе. Я надеюсь и рассчитываю, что ты понял хотя бы что-то. Сейчас у тебя есть возможность - последняя возможность - изменить свою судьбу. Говори, нолдо. И помни, от твоих слов может зависеть то, как пройдут многие годы твоей жизни.
Мелькор говорил негромко, но его голос, отражаясь от стен и сводов, обрушивался на стоящих у Трона словно воды сильной, могучей реки.

Вала медленно кивнул в ответ на слова пленника. Или, скорее, в ответ на свои мысли. Не смотря ни на что, нолдо еще не избавился в полной мере от своей наивности и упертости. Для этого ему нужно гораздо больше времени. Что ж, именно это собирался предоставить пленнику Мелькор. Время. Много времени.
- Подумай, Майтимо. Ты уже несколько раз отказывался от моих предложений и ничего хорошего из этого не вышло. Смерть не скоро придет за тобой. К тому же, я обещал Нолофинве не убивать тебя, - губы Владыки тронула улыбка. - А то, какой будет твоя жизнь, полностью зависит от меня. Как бы это ни ранило твою гордость - это так. Ты много вынес, Нэльо. И ни у кого не поднимется голос осудить тебя, если ты захочешь облегчить свое существование. Я вижу, что с тобой сталось. Но я могу приказать, чтобы тобой занялись целители. Твои увечья еще можно исцелить. Покорись, Нэльо. И ты снова сможешь встать на ноги.
Он и впрямь готов был изменить свое решение. Если бы мальчишка склонился - сам - перед ним, если бы признал его своим господином, если бы попросил о милости и пощаде... но почти наверняка этого не будет. И, значит,  скоро его ждет участь, от которой содрогнутся, и друзья и враги.

Мелькор вздохнул.
- Что ж, я предлагал тебе - и не раз - выбирать. И не моя вина, что каждый раз ты выбираешь худшее для себя.
Вала поднялся на ноги и начал медленно приближаться к эльфу.
- Это - наша последняя встреча, Нэльо. Но не спеши радоваться. Возможно настанет время, когда ты будешь мечтать о том, чтобы увидеть кого-нибудь. Может даже - меня. - Он встал прямо перед нолдо, возвышаясь над ним, подобно горе. - Но прежде, чем расстаться, я хочу разрешить один небольшой спор, который случился меж нами. - Мелькор медленно снял перчатку с левой руки и протянул ладонь к Майтимо. Феанарион мог отчетливо видеть незаживающую рану, оставленную Сильмариллом. - Это - след, оставленный Камнями Феанаро. Теми Камнями, что ты и твои братья называете своим наследством и собственностью. Скажи, нолдо, предоставишь ли ты возможность Сильмариллу оценить твое достоинство? Решишься ли коснуться одного из Камней?
Эльф уверен в своей правоте, в правильности пути, которым он идет. Если Камень опалит его - а иначе и быть не может - это будет само по себе ударом для гордого мальчишки. И с ним навсегда останется боль. Страшная даже для Валы.

Ужас плескался в глазах нолдо, хоть, возможно, сам он этого и не осознавал. Нет, эльф не был еще совсем безумным. Он, не смотря ни на что, хотел жить и страшился мучений. Лишь гордость пересиливала эти естественные чувства. Жаль... но, в конце концов, он сам взращивал ее в душах нолдор. Пользы она принесла много и еще принесет. А поведение Майтимо... что ж, это всего лишь некоторое несоответствие реальности его, Мелькора, личных и сиюминутных желаний. Неприятно но не смертельно. Тем более, что мальчишка за это с лихвой заплатит.
Гордость не позволяла эльфу просить пощады. И она же заставила его согласиться на предложение Врага. В глазах Мелькора мелькнула усмешка. Феанарион, можно сказать, пытает сам себя.
Вала медленно снял Корону.
- Я бы вложил Камень тебе в руку, Нэльо. Но, боюсь, тогда ты можешь совсем потерять ее, если не достаточно быстро отбросишь Сильмарилл. Зная твою гордость, не хочу рисковать. Ибо твои руки мне еще понадобятся. - Корона теперь была на уровне лица нолдо и Свет Камней лился на его лицо. - Коснись Камня, если ты и впрямь решился.
Пары мгновений вполне хватит. Больше мальчишке все равно не выдержать. Он не Айну.

В какой-то момент Мелькору показалось, что мальчишка отступит. Но вот рука - в свете Камней она выглядела еще более тонкой и беспомощной - медленно поднялась и легла на камень. "Идиот" - со странной смесью злорадства и сожаления успел подумать Вала прежде, чем идущий, казалось, из самой глубины сердца сдавленный крик, больше похожий на вой, не прорезал тишину Тронного Зала.
Мелькор спокойно водрузил Корону на прежнее место. Бросил взгляд на бесчувственного эльфа, затем отдал короткий приказ. Из темной ниши вышел орк, держащий в руках черный ларец. Орк подошел к Владыке и, склонившись, протянул ему свою ношу.  Мелькор вынул из ларца цепь. Короткая железная цепь, толщиной в руку и длиной чуть больше локтя. На одном ее конце было кольцо, как для кандалов. Но только одно. Второй заканчивался массивной планкой с торчащими из нее несколькими толстыми и длинными штырями. Вала опустился на колено рядом с Майтимо и защелкнул кольцо на запястье обожженной руки. Затем выпрямился и стал ждать. Скоро мальчишка придет в себя. Это... украшение он, Мелькор, сам лично ковал. И, кроме железа, добавил в него немало чар. Чары делали цепь необычайно прочной. Ничто не разорвет ее.
Вновь взгляд Валы остановился на руке эльфа. Ладонь касалась Сильмарилла лишь мгновение. Но этого хватило, чтобы на ней остался огромный кровоточащий ожог. Мелькор знал, что он не заживет никогда. Он усмехнулся. "Майтимо, ты столько раз противопоставлял себя мне. А теперь те Камни, что вы зовете своими, ради которых явились сюда, убивали, клялись, эти камни уравняли нас с тобой".
Вала ждал, когда пленник очнется.

Вала наблюдал, как медленно, через силу, возвращается к реальности пленник. Видимо, короткое "общение" с Камнем выпило остатки сил. Барахтавшийся у его ног эльф едва смог оторвать голову от мозаичного пола, и то - лишь на пару мгновений. Мелькор никак на эти попытки не реагировал. Просто стоял и смотрел.
Лицо Майтимо после дней, проведенных в пыточной, было не слишком выразительно. Но сейчас ни раны, ни грязь, ни прочие следы плена не могли скрыть тех душевных терзаний, что испытывал сейчас эльф. Кажется, он и сам не стремился их скрывать. Либо на это уже просто не оставалось сил. Но, кроме муки и обреченности, в глазах пленника плескалась ненависть. Эта ненависть, как последний рубеж обороны, заставляла его дух держаться, не позволяя сдаться на милость победителя. И те слова, что произнес Феанарион, были самым большим, на что хватало сил.
- Если бы ты только мог сейчас себя видеть, Нэльяфинве, - проговорил с сожалением и презрением Вала. - Ты столько преодолел, проделал такой путь. Презрел все, начиная с покоя и достатка и заканчивая собственной совестью. Ради чего? Чтобы сейчас, нагим и истерзанным лежать у моих ног, мечтать лишь о смерти и из последних сил держаться, чтобы не молить меня о ней? Глупо и грустно. Даже мне. Я сделал тебе немало предложений. Ты все отверг. Но каждый, кто дышит в этих землях, обязан и будет служить мне. По своей воле или без нее - не важно. Ты не захотел стать моим союзником, отказался быть рабом. Значит будешь пугалом для моих врагов. Твоя участь наполнит их сердца таким ужасом, что они не смогут с ним совладать.
Закончив, Мелькор перешагнул через лежащего на полу эльфа и дал знак оркам взять его и следовать за ним. Путь им предстоял довольно долгий. Во всяком случае дольше, чем до подземелий и застенков. Пройдя коридорами Твердыни они вышли на улицу. Здесь им подвели двух коней. На одного, поперек седла, закинули эльфа и привязали - мало ли, вдруг ему взбредет в голову попытаться соскользнуть вниз. Не сбежит, конечно, но шею свернуть может. На второго вскочил Мелькор. Конвойные остались, а Вала и его пленник отправились в путь.

Лошади неспешно трусили, направляемые Мелькором. Стража проводила Владыку удивленными взглядами, но, разумеется, вопросов задавать не рискнула.
Покинули Твердыню. Дробно цокали по камням копыта, ветер то и дело норовил забраться под плащ, не думая испытывать какого либо пиетета к венценосному всаднику. В небе горели звезды, и Сильмариллы в Короне казались упавшими на землю светилами. Мелькор мысленно усмехнулся, подумав о том, что его несчастные враги, если бы только знали об этой вылазке, встречали бы его сейчас всеми своими войсками. Но они не знали и в этот самый миг, возможно, строили военные планы, даже не подозревая о том, какой шанс они упускают.
Эльф вел себя тихо и вскоре даже стонать перестал. Впал в беспамятство? Вала покосился на него. Нолдо еще не готов. Нужно, чтобы он доехал до места живым. Сдернув с себя плащ Мелькор накинул его на пленника.
Когда подъехали к подножию высокой горы, Вала спешился и подошел к Майтимо. Положил руку на голову эльфу и принялся творить чары.
Вьюги жестокие, стужу несущие,
Ветер горячий с песчаных барханов;
Голод, смыкающий челюсти злобно,
Жажда безумная, боль неизбывная -
Тело врага пусть в объятия примут,
Жизнь же пусть чашей бездонною станет,
Чтобы страдания слабого тела
Жизненный путь разорвать не сумели.
Тело эльфа намертво привязывалось к существованию. Теперь разве что  смертельная рана могла лишить его жизни, да и то - не всякая. Но кто же здесь рискнет оказать несчастному эту услугу? Закончив с чарами, Мелькор снял эльфа с седла и, перекинув его через плечо, принялся взбираться на высоченную гору. Шел долго. Но если бы этот путь пожелал повторить кто-то из воплощенных, то потратил бы еще больше времени. Вала шел прямо. Тропа, казалось, появляется прямо под его ногами. И даже когда склон стал очень крутым, он продолжал идти. Там, куда Мелькор ставил ногу, появлялась как бы маленькая ступень. Поднимались все выше, воздух становился все холоднее и реже. Наконец остановились. Айну снял с плеча эльфа - теперь он придерживал его одной рукой за талию. Второй же рукой подхватил остававшийся свободным конец зачарованной цепи. На миг под взглядом Владыки небольшой участок скалы словно бы начал плавиться. Быстрым движением Мелькор погрузил железную планку с штырями в расплавленный камень и в следующий миг он вновь застыл, намертво закрепив цепь. Все это Вала делал молча, спокойно, словно не с живым эльфом пришел сюда. И только когда все было закончено взглянул в лицо нолдо.

Взгляд Мелькора - холодный, жестокий, с колючими искорками презрительной насмешки - был встречен полным боли, ужаса и ненависти взором эльфа. Пленник, прикованный за руку к почти отвесной стене практически висел, и единственной его опорой сейчас была рука Валы, все еще удерживающая пленника. Владыка был спокоен, дышал ровно, словно и не было подъема в горы, словно его ношей был не эльф, пусть и исхудавший, но все же достаточно тяжелый, а невесомое перышко.
- Я знаю, Майтимо, что вас, квенди, угнетают каменные стены темниц Твердыни. Вы любите простор. Смотри, как просторна твоя тюрьма, - Вала широким жестом указал на окрестности. - Небо, звезды, свежий воздух. Очень много свежего воздуха, Нэльо. Уверен, ты этому рад. Я позаботился о тебе. Те маленькие неудобства, что ты будешь испытывать здесь, не оборвут твою жизнь. Ты лишь можешь сдаться и отпустить феа по своей воле. И тогда я, как законный  владелец, приму ее, как и сказано в той Клятве, что вы давали. Я буду ждать.
Мелькор широко улыбнулся. Ждать он умел. Его враги уже имели много возможностей в этом убедиться.
- Если захочешь - можешь кричать, Нэльо. Можешь плакать, проклинать, молить о помощи. Не тревожься, что это повредит твоей гордости. Здесь тебя никто не услышит. Никто. Даже я. Поэтому, если ты все же хочешь, чтобы я что-то услышал, говори сейчас. Другого времени не будет.

На миг глаза Мелькора сверкнули гневом. Он ЗНАЛ, что мальчишка в отчаянии, что ужас рвет ему сердце, что в мыслях своих он ищет любой возможности избавиться от уготованной ему участи. Но все тот же упрямый, глупый ответ.  Пальцы сжались в кулак... но Вал а смог сдержаться и удара не последовало. Пускай. Пускай казнит сам себя. То, что ему предстоит, хуже любых побоев.
- Как знаешь. - Мелькор сдернул с эльфа плащ и отпустил, оставив того висеть на цепи, отдав в руки ветру и холоду.
Он спускался вниз, и ступени за его спиной сглаживались так же, как прежде появлялись. Стена, к которой был прикован эльф, тоже менялась. Тот небольшой уклон, который был прежде, исчез. Скала стала совершенно отвесной. Или даже немного вогнутой. Эльф болтался над пропастью, словно повешенный к древесной ветви праздничный фонарик. Теперь он останется здесь на долгие годы. Ему предстоит узнать, какие злые бывают здесь ветра, как нестерпимо мучителен бывает холод, как голод, жажда и боль грызут изнутри. И все это - навсегда, без какой-либо надежды на избавление или смерть...
Мелькор вскочил на коня и отправился в обратный путь. "Что ж, Феанаро. Ты не осмелился принять мою месть сам. Пускай же твой сын примет ее вместо тебя".