Скажи Морьо, что ему придётся  летать  на орлах Манвэ-не поверил бы. Еще и морду разбил бы, чтобы глупостей не говорил и во искушение не вводил: неважнецкие отношения складывались у феанорингов, а особенно у Морьо, с Владыкой Ветров после Альквалондэ...
Но вот на ж тебе-сидел. Сидел, вцепившись в перья, стараясь не смотреть на землю. Летел.
Летел, и каждую минуту думал о том, что свалится. Не долетит. Оно и к лучшему. По крайней мере, страшный Тангородрим не будет напоминать о себе отзвуками чужой боли.
Морьо ожидал увидеть все, что угодно-но только не то, что предстало их глазам. Даже у жестокости должны быть границы-но  проклятому Моринготто они не были ведомы...
Морьо закрыл глаза, вспоминая помимо воли, и перед его мысленным взором вновь встало то страшное зрелище: отвесная скала - и Нельо на ней... Снова и снова. Эта картина  будет всплывать перед ним в кошмарных снах еще долго...
Кажется, он тогда разрыдался: впервые в жизни. Организм, спокойно переживший Альквалондэ, решил взбунтоваться и сказать: хватит! Морьо не в силах был видеть брата таким, каким увидел: искалеченного, окровавленного, полубезумного...
Все то время, пока они летели, мысльбыла только об одном: о Майтимо. Как он там,жив ли ещё? Пеший переход он не выдержал бы, но выдержит ли орлиный полёт?
И поэтому, стоило только орлу приземлиться, как Морьо, сам  полубезумен, соскочил с птахи и наперегонки с Питьо рванул к старшему. С заботливостью, несвойственной взрослым мужам, они опустили Майтимо на плащ, расстеленный на траве. Между делом Морьо схватил брата за запястье. Пульс был-но слишком слабый. Донести, скорее донести до лагеря!
Морьо не заметил, как орлы покинули их, находясь во власти раздумий. Самим не донести Нельо... Слишком устали. Надо просить помощь из лагеря. Отца? Морьо поёжился, вспоминая, под каким предлогом они смылись из лагеря. Феанаро сначала шкуру спустит, а потом уже разбираться будет. Братья... Почти сразу доложат о цу, а у Морьо не было сил-ни духовных, ни физических-разбираться с грозным родителем.
Ответ пришел сам по себе: дядя Ноло. Их слишком много связало в том лесу. Он поймёт...
"Дядя, мы вернулись. С Нельо. Вышлите нам подмогу... Лекарей. Нельо ранен... Тяжело"-и едва проглотил комок, застрявший в горле.

Холод. Холод и боль.. Майтимо казалось, что он уже больше ничего и никогда не будет чувствовать. И еще -отчаяние, грызущее, точащее душу, одуряющее,сводящее с ума. Первые дни он еще был способен как-то на все реагировать, о чем-то думать. Ощущать голод и жажду, усталость и страх. Проклинать, кричать, ненавидеть... Потом все ушло куда-то, слилось, перемешалось. Временами эльф впадал в беспамятство, блуждая в лабиринте видений, плохо осознавая, где находится, временами сознание возвращалось, вновь обретая ясность, и неизвестно, в какие моменты было хуже.
Новые светила,появившиеся на небе одно за другим, едва не ослепили его. И в то же время внушили надежду - глупую, непонятно на что. Но ей не суждено было прожит долго. Время шло, и ничего не менялось...
... Сейчас, когда орлы несли к лагерю, Майтимо был без сознания, а в те редкие моменты, когда он вырывался из почти намертво держащей его черноты, не мог бы для себя определить, правдой ли было то, что было... И то, что сейчас - тоже...
Финьо,братья... они не могли прийти туда, это было невозможно, это безумие, в которое он скатывался медленно, но верно. Увидев их, он и тогда не знал, не издеваются ли нам ним его воображение, голод и жажда. А еще это мог быть морок, сотканный Врагом, чтобы лишний раз показать фенариону его слабость и ничтожество. И все равно он просил, почти умолял пришедших убить себя,потому что больше не мог. И сам уйти не мог, потому что еще хватало сил помнить о том, что станет тогда с его душой. А просить Моринготто.... это было немыслимо. Даже сейчас.
Последнее, что он помнил, было лицо Финьо - совсем рядом, странный шелест и клекот, словно где-то поблизости была огромная птица. И резкая вспышка боли, после которой на него обрушилась темнота....
... Орлы приземлились, дали своим всадникам время спуститься, а потом улетели. Майтимо не чувствовал, как его сняли с птичьей спины, как подхватили, как уложили на расстеленный на траве плащ. Только - смутно, как сквозь туман,- голос... чей? знакомый... но узнать его никак не получалось. И толчки боли, заставляющие его едва заметно вздрагивать...

- Думаете, это быстрее будет?
Голос звучал совершенно бесцветно, даже интереса в нем не было. Если быстрее.... хорошо. Конечно, верхом быстрее было, чем пешком, и приехать сюда дядя... или отец, да неважно уже кто, смогут быстрее, чем они бы дошли. А вот смогут ли они быстро доехать  обратно, эльф не знал. он не был уверен, что с их ношей можно будет гнать во весь опор. Эру.. Да он вообще не знал, что с живым существом можно сделать такое.. и оно при этом будет живо. Финьо вздрогнул и упрямо сжал губы.
- Костер... Да, конечно. А вообще у нас что-то есть? Кроме... огнива?
Он посмотрел, как младший Феанариони  складывает в кучку сырые ветки. Дыма будет достаточно. И вони тоже...
- Фляги, вода, вино?
Или бинты... он покосился на обрубок, наспех прикрытый обрывками рубашки. Они уже успели пропитаться кровью... Надолго не хватит. Он присел  на землю, поправил плащ, тоже заляпанный кровью, на этот раз свой, в который укутал  друга  еще там, в горах. Ничего не делать было невыносимо.
- Они когда приедут не знаешь?
Он не был уверен в том, где они  сейчас находились. Вроде бы, место было знакомое, но это же лес. Здесь  одно дерево было похоже на другое.
- Спасибо, Питьо.
Он кивнул кузены и осторожно устроил голову друга у себя на коленях. После недолгого колебания, Финьо решил, что  хуже от этого уже не будет.

Нолофинвэ припомнил поляну, о которой сообщил Морьо - недалеко отсюда, чуть больше мили к северу. Не став тянуть, глава Второго Дома вылетел из шатра, на ходу раздавая верным указания - сделать коней, да побыстрее, и разыскать целителей. Он пока никому ничего не объяснял, опасаясь, что ошибся, не так понял. Однако, если то, что он услышал - правда, остаётся надеяться, что они успеют вовремя помочь Нэльо.
Уже покидая лагерь, Нолофинвэ столкнулся с Кано - выходит, тот тоже был осведомлен о возвращении его братьев. Они говорили коротко, возбуждённо, на ходу. Дядя уговаривал, и в конечном счете уговорил племянника остаться в лагере, чтобы подготовиться к приезду раненого. Судя по всему, Майтимо сейчас худо - Морьо, да и Питьо, как выяснилось, просили поторопиться - значит, дорога каждая секунда. А Кано как никто другой мог позаботиться обо всем - в отсутствие отца именно он исполнял обязанности Главы Дома и, суть, короля изгнанников.
Наконец, отряд из пяти всадников, включая одного целителя, покинул лагерь. И вскоре прибыл к тому месту, где расположились пропавшие принцы. Кто-то из верных заметил дым от костерка, о котором упоминал Морифинвэ. Всадники направились туда. Один за другим торопливо спешились. Финвион перво-наперво поспешил к сыну, который сидел, устроив у себя на коленях голову раненого... в котором лишь спустя несколько мгновений он узнал Нэльо. Эру... хорошо, что Кано и сам Феанаро не видят этого. Впрочем, ещё увидят... на миг Нолофинвэ с болью сомкнул веки. Затем открыл глаза и вновь оглядел поляну и мальчиков.
- Других раненых нет? - спросил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. - Что... что произошло?
Он снова бросил взгляд на Майтимо, над которым уже склонился целитель.
- Что с ним?

- Скоро... Должно быть,-ответил растерянно Морьо на вопрос кузена. Он и сам не знал.
Минуты шли за минутами, а Нолофинвэ всё не было, и Морьо вдруг стало казаться, что дядя не приедет. И то верно: зачем приезжать, видя свой укор: племянника, которого он не сумел спасти в тот самый миг, когда вытащил сына?
Так думал Морьо, воображая себе картины одна другой страшнее, и дошёл даже до того, что дядя примчится с единственной целью - убить свидетелей своего позора и дипломатической неудачи... Но тут Нельо застонал в очередной раз, и Морьо вздрогнул, устыдившись страшных мыслей. Моиок Моринготто, зло, выпущенное им, слишком далеко распростёрло свои щупальца. Если даже Морьо, сблизившийся неожиданно для себя с сыном "проклятой Индис", мог навоображать себе подобный бред.
Брат выгнулся и вновь застонал, и душу Морьо вновь пронзил кромешный, всепроникающий ужас. "Агония? Неужели это агония?"
Морьо тряхнул головой, отгоняя и эти мысли. Все будет хорошо. Всё будет хорошо!!!
Стараясь хоть чем-то облегчить страдания брата, он сорвал распушившийся неподалеку, в тени, лист лопуха, еще сохранивший следы утренней росы, и положил на лоб Нельо. Фляжка Морьо была пуста, а вот Питьо - нет. Мелкий,  порывшись  в заплечном мешке, наконец приблизился к Нельо и смочил его губы влажной тряпицей. Вид у Питьо был такой потерянный, что Морьо захотелось обнять и его.
- Не дрейфь, Мелкий! - сказал Морьо голосом настолько бодрым, насколько был способным в данной ситуации.-Нельо крепкий! Он поправится!-и даже подмигнул. Мол, видишь, я верю! Я спокоен!
... Он уже отчаялся дождаться помощи из лагеря, когда отряд, возглавляемый Нолофинвэ, ворвался на поляну. Всадники спешились, подбежали... Такого ужаса на их лицах Морьо не видел никогда. Должно быть, он и сам выглядел также, у подножия Тангородрима. Но за прошедшие сутки братья если не привыкли (как можно привыкнуть к такому?), так хоть научились скрывать собственные эмоции.
Вопрос Ноло прозвучал как-то... Растерянно. Конечно, он не ожидал увидеть такое... Такое...
-Он побывал в плену у Моринготто-и этого достаточно!-сказал сурово  Карнистир, поднимаясь. Присутствие лекаря вселило в него уверенность в благополучии предприятия. Нельо выживет. Обязательно! Он-феаноринг, а феаноринги живучи.
-Что с ним? - повторил он, сам того не замечая, вопрос Ноло. На сей раз, обращая его к лекарю.

Темнота порой ослабляла хватку, и Майтимо выхватывал из реальности какие-то рваные обрывки, которые казались ему частью то ли видений, то ли морока, сотканного Врагом. Осанвэ ни от брата, ни от Финьо он не слышал - феанарион был наглухо закрыт, но песня, пусть смутно и неясно, как сквозь туман, донеслась до его сознания, заставила вздрогнуть, приоткрыть глаза... Он попытался мотнуть головой, прогнать морок... нельзя... не верить, не слушать... ничего и никого нет. Только ветер и скалы...
Пересохших, потрескавшихся губ коснулось что-то.. прохладное и влажное. Майтимо судорожно вздохнул. Пить... он уже не помнил, как это делается. Снова приоткрыл глаза. Перед ними плыло багровое марево. Где-то на краю сознания было чувство, что он не один, что кто-то рядом - касается его, шепчет что-то. Наверное, это уже полное и окончательное безумие, порожденное одиночеством и болью.
Снова что-то прохладное коснулось лица... Майтимо дернулся  - слабо, едва заметно. Зачем? Он не хотел этих видений, не хотел ничего, что держало его... тут, отгоняя темноту, не давая провалиться в нее, заставляло чувствовать,помнить, надеяться, цепляться... в душе еще что-то оставалось, что мешало сдаться, перестать бороться непонятно за что и уже непонятно с кем.
Сознание снова начало мутиться, но уйти в беспамятство окончательно эльфу не дали. Кто-то снова склонился над ним. Прикосновения причиняли боль. Майтимо снова застонал, дернулся в сторону, вырываясь.
- Убирайся... - ему казалось, что он это сказал, но с губ сорвался лишь невнятный хрип.

Финьо снова замер, терпеливо ожидая, пока лекарь закончит осмотр. Хотел бы он хоть что-то уметь сам, чтобы помочь, а не сидеть и беспомощно сжимать в пальцах край плаща. но не мог. Не озаботился этим раньше, считая, что незачем. Так ведь в Амане и незачем было. А теперь слишком поздно было.
Когда Майтимо дернулся и что-то прохрипел, он наклонился ниже, так, что длинные волосы упали почти до земли, прижался губами ко лбу друга.
- Нельо... ты слышишь? Мы дома.... почти... теперь все хорошо будет...
Дозваться бы... Чтобы он понял, что это правда, перестал бояться их. Знал, что теперь ничего плохого не будет.
- Чары? Что за чары?
Это было единственное из того, что сказал целитель, что дошло до его сознания. Умирает? Это... это было настолько нереально, что он не хотел не только понимать, но и слышать об этом! Не будет такого...
- А способа позвать его ты не знаешь? Что мы можем сделать?
Нельзя же просто сидеть и смотреть, как он уходит...
- Морьо, не говори глупостей.  Никто нас никуда не звал, и не  заставлял.
Они сами решили идти к Ангамандо, и давно уже. Так и нечего было выгораживать их перед дядей. Да и не о том разговор был.
Пришедшие наскоро сделали носилки. Финдэкано и не пытался взяться за них, на это рук хватило и без него. А он  встал так и не отпуская руки друга.
- Мы же успеем?
Ничего до лагеря не должно было случиться. И после тоже...

Нолофинвэ торопливо покачал головой в ответ на слова Морьо.
- Ты не прав, племянник. Тебя... всех вас не за что наказывать. Да, вы заставили всех нас повиноваться, однако вы сумели достичь своей главной цели - вернуть брата домой.
Пусть раненый, едва живой, но Нэльо снова с ними. И даже если он... хотя думать об этом не хотелось до дрожи... то рядом будут не твари Моринготто, а друзья, братья, отец - все те, кто любят юношу и оплачут его. Эти трое вышли победителями из схватки с судьбой. А победителей не судят.
- Если тебе угодно, можешь отправить к отцу кого-нибудь из своих верных. Но лично я считаю, что будет лучше, если ты пока останешься с братом. Ему сейчас важно окружение близких.
Между тем верные уложили спасенного принца на приготовленные носилки. Тот снова простонал что-то, даже словно бы попытался отбиться, но потом затих - чары подействовали.
- Нам нельзя терять времени, - предупредил целитель.
Нужно было как можно скорее доставить Майтимо в лагерь. А вот что потом? Пока нолдо был уверен только в одном - он сделает все, что в его силах, чтобы предотвратить самое страшное, пусть это и кажется сейчас неизбежным.
- Мне неизвестно, что это за чары, лорд Финдекано. Понятно одно - сейчас он жив только благодаря им.
Хорошо это, или плохо, пока не ясно. Но это так.
- Когда мы будем в лагере, я смогу попытаться понять, что с ним. И рука... это тяжелая рана, которой необходимо заняться как можно скорее. А пока... пока остается одно - быть рядом день и ночь. И звать, не переставая, в надежде, что его душа откликнется.

Все время с тех пор, как брат пропал, Турукано не переставал об этом думать, чем бы он ни занимался. Он с самого начала знал, что так и будет рано или поздно. Знал, не сомневался, ожидал, понимал. И все же когда Финьо и остальные исчезли из лагеря, испытал такое чувство, будто бы был в чем-то виноват. Словно он предал брата, дав ему уйти на верную смерть. И на этот раз уже никто его не спасет. Эльда знал, что не прав. Что Финьо невозможно было остановить, хотя пытались все. Наверное, Турукано был единственным, кто не пытался. Он разрывался на части при одной только мысли, что потерял брата навсегда. И притом знал, что нельзя было поступить иначе. Знал, что так было единственно возможно, и только надеялся, что у него самого хватило бы мужества и сил сделать то же самое в аналогичной ситуации. И надеялся также, что такой ситуации ему никогда не представится.
В тот день его не было в лагере, поэтому он узнал о том, что происходит от одного из верных, который в свою очередь оказался случайным свидетелем внезапного отъезда Нолофинвэ. Сломя голову, боясь поверить и сходя с ума от неожиданной надежды, Турукано несся в лагерь, едва не сломав шею при этом себе и коню. Выяснив, в какую сторону уехал отец, он намеревался направиться следом, когда оказалось, что тот уже возвращается. И уже издалека было видно, что возвращается он не один. Эльда бросился навстречу, ища глазами нужные лица и заранее пытаясь угадать, кто вернулся и с чем именно. Морьо... Финьо... Благодарение валар!.. Где Питьо? Где отец? Взгляд остановился на носилках, и Турукано притормозил, оглушенный тем, что внезапно все вернулись живыми, но при этом Нельо... Был ли он жив? Или уже нет, и в лагерь доставят только его тело... Потрясенный, нолдо продолжил путь навстречу процессии, видя перед собой только их - братьев и носилки. Финьо шел рядом с ними. Много раз в своих мечтаниях Турукано представлял себе, что брат вернется, и он крепко обнимет его и скажет... Он уже забыл, что собирался сказать, едва только приблизился настолько, чтобы хорошо рассмотреть не только лица идущих, но и сами носилки. Только мельком окинув взглядом брата, эльда посмотрел туда, пытаясь если не угадать, то хотя бы почувствовать. Невыразимые эмоции искали выхода, но он ничего не смог произнести, только сделал несколько широких шагов в их сторону, оценивая, какая помощь и кому может понадобиться в первую очередь.

Вернули... вернули? Эхо слов отца так и билось в голове. Не так они хотели бы вернуться...  и не так вернуть брата. Не  едва живым  телом в окровавленных лохмотьях... Но они вернулись, так, как получилось. Горьким было возвращение, но, все равно, оно было... с победой.  Они не сдались... и смогли вырвать у Моррингото то, что он считал своей добычей. Он усмехнулся, неожиданно жестко. Дорогая цена за победу...
На  слова целителя он почти не отреагировал, только кивнул. Чары... Он в них мало что понимал, вернее было бы сказать, что совсем ничего. Если эти чары... помогают Майтимо хотя бы просто дождаться помощи, то это уже хорошо. А в лагере... В лагере будет понятно, что с ними делать дальше. Там и целители  сильные есть,  и те, кто с чарами разберется.Там можно было хоть что-то сделать, а не чувствовать себя такими беспомощными, словно новорожденные котята. А рядом быть и звать, так об этом можно было и не говорить. никуда они не уйдут... Он был уверен не только в отношении  себя, но и в отношении кузенов. И потом... стоило признать, что и им нужно было иногда отдыхать, а с Майтимо кто-то должен был быть постоянно.
Он огляделся, выискивая что-то... отошел на пару шагов, сорвал травинку, растер ее в пальцах. По полянке поплыл мятный запах. Финьо  аккуратно пристроил размятую травинку поверх плаща. Может, кузен услышит... Здесь даже запахи были не такие, как на  той горе. Пахло лесом, водой... а не пеплом. Он не знал, что еще можно сделать, чтобы он их услышал. А Нельо даже стонать перестал, затих на носилках. Страшно... Он старался идти рядом, так, чтобы постоянно видеть лицо друга.
Возле лагеря их уже ждали.  Едва ли не половина всех эльфов. В прошлый раз их и то, казалось, было меньше. Финьо скользнул взглядом по толпе, выхватил из нее одного эльфа, стоявшего впереди. Он так и не сказал.. даже ему ничего не сказал, когда уходил, хоть и знал, что Турьо поймет. Но не мог  снова взваливать на него это, особенно сейчас, когда они ушли, нарушив запрет короля. Не мог переложить на него эту свою вину. Но сейчас, когда все закончилось и они вернулись, он был очень рад видеть его. Финьо шагнул вперед, коротко, но крепко обнял брата.
- Здравствуй.. прости, что так сбежал.  - Он на мгновение прикрыл глаза. Вряд ли кто-то, кроме брата, мог слышать его тихие слова. - Спасибо.
Он оглянулся на носилки и спросил уже громче.
- Вы целителей позвали? Сейчас они очень нужны.

Морьо вцепился в носилки с такой отчаянной силой, на которую - воистину! - способны только Феанариони. Было очевидно, что он ни за что не отпустит, оттого Нолофинвэ даже не стал спорить, только велел своим верным встать рядом поплотнее, чтобы они могли легко заменить Мрачного, случись ему споткнуться, или свалиться от усталости. Впрочем, насколько дядя знал племянника, тот скорее умрет на месте, чем позволит себе подобное. Что ни говори, а упрямством все дети Феанаро пошли в отца. Взгляд мимоходом упал на Нэльо - и вот она, цена этого упрямства. Финвион горько покачал головой. Мимоходом скользнула мысль, что скоро он может оказаться и, вероятнее всего, окажется на месте Майтимо. Но сейчас об этом думать совсем не время...
Целитель всю дорогу держался как можно ближе к носилкам, не спуская глаз с раненого. Он всё яснее понимал, что должен - должен каким бы то ни было способом - избавить юношу от чар, которые сейчас владеют им. Пусть Майтимо сейчас жив лишь благодаря им, но долго его душа не выдержит темной воли. Подобное существование - сама по себе подобна пытке. А когда власть Тьмы окончится, с ними оборвется и жизнь принца. Если ничего не сделать...
В лагере их встречала огромная толпа. Нолофинвэ сразу отыскал глазами сына.
- Турьо, распорядись, чтобы в лазарете все было готово, - торопливо проговорил он, ясно давая понять самим своим тоном, что для расспросов сейчас не время. Впрочем, Турукано едва ли нуждается в подобных намеках. - Пусть там будут все наши целители. Майтимо очень плохо... и нужно отправить гонца к государю.
Нолофинвэ вопросительно оглянулся на Морьо - кого именно?
В это время раненый открыл глаза и прошептал что-то, вновь пытаясь отвернуться, скрыться... целитель осторожно склонился над ним, тронул за руку, потом коснулся лба, ничего не говоря, а только пытаясь уловить страхи принца и, если это возможно, помешать им.

Отредактировано Нолофинвэ (2015-11-16 01:01:21)

- Я тоже рад тебя видеть, кузен! - примирительно ответил Турукано, и прозвучало это на этот раз совершенно искренне: он действительно был рад видеть Морифинвэ живым и на своих ногах. А если у него еще и на гадости сил хватает... Впрочем, только на них их у него похоже и осталось.
Эльда не успел додумать эту мысль до конца, потому что тут его заметил брат, и они крепко обнялись. Сам Турукано не рискнул бы его ни окликать, ни как-то еще отрывать его от сопровождаемых им носилок. Но Финьо шагнул к нему сам.
- Спасибо, что вернулся! - шепнул он старшему в ответ, так же тихо, чтобы услышать мог только он.
Брат оглянулся на носилки, и взгляд помимо воли устремился туда же. И влекло его, конечно же, не любопытство, а скорее наоборот - нежелание узнать ту страшную правду, которая через мгновение или через час, или через день, но все равно неизбежно будет известна, даже если ты очень этого не хочешь.
Финьо спросил о целителях. Спросил он, естественно, не его, но Турукано подумал, что нечего тут стоять и пялиться. Гораздо важнее и практичнее будет что-то делать. И в первую очередь...
Отец со своими указаниями подоспел как всегда очень вовремя. И эльда привычно отодвинул эмоции на задний план и коротко кивнул, выслушивая распоряжения и уже решая, как именно нужно будет их выполнять.
- Да, я сейчас все сделаю, не беспокойся! - громко ответил он отцу, чтобы тот услышал, и хотел уже приступать к собственно выполнению, когда заметил, что отец не закончил, а ожидает ответа от Морьо. Турукано быстро оглянулся, выхватывая глазами из толпы и подзывая к себе тех, кому можно было дать указание нестись в лагерь и немедленно готовить целителей и все необходимое. Сам он еще задержится, чтобы узнать ответ Морьо (почему именно его, сейчас было не так важно), но подготовка уже должна начаться, чтобы к моменту, когда процессия доберется до лагеря, там ее уже ждали специалисты, а не толпа обалдевших зевак.
- Расходитесь, пожалуйста! - обратился он к собравшимся сородичам. - Не нужно создавать лишнего ажиотажа, это может сейчас только повредить. И если вы хотите помочь, то сохранение спокойствия и порядка в лагере будет лучшей помощью, которая нужна.