Карантир уже и со счёта сбился, сколько за … Сегодняшний день? Неделю? Поход… - он терял сознание и приходил в себя.
Первый раз - на живописной полянке, у чистого горного ручейка, привязанный к столь нежно любимому Морьо горному кедру.  Очнулся, кстати, щедро политый водичкой из того же чистейшего горного ручейка.
Орки… Много орков. Морьо насчитал их десятка два.  Сбился со счёта. Да оно значения и не имело…
… Значения не имело уже ничего. Близился конец войны. Это осознавали как  побеждающие, так и  побеждаемые. Оттого дрались так отчаянно. Оттого  на лицах читалась какая-то безысходность….
Оттого срывало все возможные условности…
Имени не спрашивали: оно было ни к чему. Только хотели провести последние дни своей жизни в животном удовольствии.
И это-то было обиднее и досаднее всего.  Пройти всю войну, выжить даже в проклятом Дориате и Гаванях, чтобы  погибнуть вот так, нелепо,  на пороге победы…
Надежда на благополучный исход появилась у  Карантина тогда, когда он услышал свист стрел и боевых кличи  - своих, эльфов. Орки не растерялись и вступили в бой с остроухими.
Не растерялись настолько, что один из них, стоявший поближе к Карантину, от души приложил пленного дубиной, чтобы не мешался в случае чего.
Первый раз…
Прежде, чем впасть в беспамятство, Карантир увидел бледное лицо Келебримбора, подумал: «А этот-то что здесь…» - но додумать не успел.
Очнувшись, явление личика племянника он списал на  состояние горячечного бреда. Да и само нападение - тоже.  Вокруг в обозримом пространстве не виднелось и следа побоища… Хотя орков поубавилось. Едва ли не в половину. Значит - было? Значит, не отбили…
Значит, все погибли…
Ландшафт сменился. Те же горы, только  ручейка нет. Поляна в горах. Он сидит, привязанный к валуну, в одной рубахе - испачканной землёй и травой, обагрённой кровью, истыканной охочими ятаганами. Всё остальное давным-давно сорвали; что понравилось или подошло -  оставили, все остальное  свалили в кучу под ближайшим деревцем… Или не в кучу?
Присмотревшись, Карантир убедился в том, что один из его выводов был неверен: следу побоища имелись. Там, вдалеке, под сенью деревьев, валялось тело. Эльфийское, судя по одежде.
Погибли…
Предполагать - это одно. Знать - совсем другое…
Впрочем, скоро Карнистиру стало не до разглядывания трупов сородичей. Орки, изрядно проголодавшись после долгой дороги и отчаянной схватки, решили поужинать. И не каким-то там лембасом, реквизированным у Карантира и тут же забракованным - а самим  Карантиром.
Первые трое-четверо орков, вздумавшие плотоядно пооблизываться на ноги Карантира и приблизившиеся к пленнику с любимыми ятаганами, получили вышеозначенными ногами по зубам.  Тот факт, что ноги были связаны, на  парочку отбитых и разбитых частей тела ничуть не повлиял.
Орки удивились. Орки возмутились. Такие строптивые ужины им, видать,  попадались очень редко. Но жрать хотелось, посмотреть на то, как жертва орёт и извивается - тоже. Поэтому проблему решили быстро и кардинально: приложив со всей дури по коленным чашечкам.
Второй раз…
Когда Морьо пришёл в себя, ног ниже колен он не чувствовал. Точнее, не чувствовал ничего совсем, ибо тело представляло из себе одну сплошную болевую точку. Хотелось выть и орать… Почему хотелось - он выл и орал, а орки ржали… Пока не спохватился. Не по достоинству.
Тогда закусил ворот рубахи, и с каждой снятой полоской мяса вгрызался в него всё отчаяннее. Слёзы текли по лицу пополам с потом и кровью… Держался. Некоторое время. Потом вновь кричал и впадал в беспамятство. Приходил в себя - и всё повторялось заново.
… Иногда ему давали передышку, отпаивая при этом какой-то вонючей дрянью. Морьо сопротивлялся, как мог -  но не всегда получалось. Жидкость давала силы, притупляла  боль - чтобы в  следующий момент позволить ей вспыхнуть снова…
… И наверное благодаря действию пойла Карнистир увидел главное. Труп эльфа, лежащий неподалёку,  зашевелился, поднял голову… Трупы не шевелятся…
Жив…
Очки любят свежатинку.  Морьо у них, поди, на ужин… Этот - на обед.
И тут пришла ещё одна мысль… Жив. А если жив - у него есть шанс, которого нет у Морьо - связанного, с перебитыми ногами, в окружении десятка орков - ускользнуть. Понимает ли это сейчас сам пленник? Или он одурманен и находится в таком же полусне, как недавно Карантир? 
Нож в очередной раз прошёлся по ноге, поставляя новую порцию лакомства для любителей свежатины. Тут уже Карнистир не выдержал и, наплевав на измочаленный ворот, заорал во весь голос: и пленнику даст время прийти в себя, и внимание орков  привлечёт к собственной персоне. Главное, удерживать это внимание, как можно дольше.  У того, за кругом, есть все шансы уйти незамеченным: в темноте, неохраняемому… Лишь бы развязаться сумел (верёвок феаноринг не видел, но логично предполагал, что они есть, или орки ещё тупее, чем о них говорят)… И лишь бы времени хватило.

Отредактировано Морифинвэ (2017-03-15 22:35:03)

Как ни крути, а вопль Карантира заставил парня прийти в себя окончательно. Он задвигался, засуетился, извиваясь… Явно где-то остался припрятанный ножик.
Всё-таки тупые…
Дальше Карантину стало не до размышлений.
Один из орков глумливо предложил пленнику кусочек мясца. Вот прямо от сердца оторвал… И от Карантира тоже. Сквозь  зубы, стремить побороть наступающие беспамятство и разгулявшуюся тошноту,  феаноринг поставил честную компанию в известность о своих вегетарианских пристрастиях. Неизвестное слово орков почему-то взбесило и они  парочка из них немедленно полезла к пленному с  вопросом: «Ты что здесь, самый умный?» Поскольку сопровождался вопрос сильнейшим тычком по перебитому колену, ответить Карантир не успел по причине очередного отбытия в  болевой обморок.
… Очнулся он от тишины. Почти абсолютной, если не считать потрескивания костра и уханья совы где-то вдалеке. Он сидел совершенно один, уронив голову на грудь и стараясь прийти в себя. Орки спали вповалку.
Или не спали?
Карнистир  не сразу, но отметил странные позы, в которых лежали любители эльфятины и вдруг хрипло засмеялся, заплатив за радость очередным всполохом боли. Мертвы.  Эти твари были мертвы! Кто-то из своих…. Из эльфов…  Едва ли это походило на внутриорочьи разборки.
Но в пределах видимости Карнистира никаких эльфов не неблюдалось, и феаноринг ощутил…  Он  и сам не мог бы сказать, какое чувство владело им в тот самый момент. Сожаление?  Страх? Перебили орков и ушли. Его бросили здесь. Сочли  за мёртвого и бросили?
Хотелось выть от безысходности.
Но тут вдруг сзади послышались легкие, подволакивающие шаги. Один. Кто-то один стоял позади Карнистира и дышал - тяжело, с присвистом. Эльф даже не успел подумать, кто это - а неизвестный уже разрезал верёвки феаноринга.
-Живой?-спросил этот кто-то?
И тут Карантир понял. Не эльфийский отряд. Один эльф. Тот самый, что  прохлаждался безжизненной тушкой  вдалеке от орочьих забав. Один эльф… Ловко!
-Живой… Вроде… Спасибо тебе,- прохрипел Карантир, наклоняясь вперёд. Мутило и голова кружилась. Всё легче.
Он не чувствовал рук, затекших от пребывания долгое время в одной позе, а когда почувствовал - взвыл, как не выл в то время, пока с него сдирали кожу. Теперь можно. Теперь все свои.
Пару минут он ждал, пока онемевшие руки смогут хоть как-то шевелиться…. Растёр. Хорошо-о-о-о-о.
Огляделся.
Неподалёку от  Карантира валялся орк. И ладно, что  орк. На поясе у него висела флага, а пить бывший пленник ой как хотел… Он наклонялся в сторону, превозмогая боль, едва дотянулся до вожделенного предмета, содрал с большим трудом… Откупорив, Карантир с радостью обнаружил, что во фляге орк носил водичку, а не ту бурду, которой в целях поддержания свежести и товарного вида на протяжении всего дня подчевали долгожданный ужин.
Запрокинув голову, Карантир сделал пару глотков, остаток вылил на лицо и блаженно сощурился. Жизнь, определённо, поворачивалась к нему лицом, а не той частью, которую демонстрировала некоторое время подряд.
Оставалось придумать, что делать дальше.

Лежа на камне, запрокинув лицо к небу, не дыша, Карантир с упоением глотал ночной воздух и думал, что жизнь прекрасна!  А будет ещё прекраснее, если он поспит… Чуть-чуть… Немного…
И он заснул бы, не думая совершенно о том, что в его ситуации сон может медленно но верно перерасти в смерть… Спас холод, пробирающий до костей. Несмотря на то, что май близился к концу, ночи по-прежнему были  прохладные.  На Карнистире же оставалась одна  рубаха, живописно порванная вдобавок… Одеться. Хоть чуть.
Обременять просьбой своего спасителя, у которого и так хлопот был полон рот, Карантир и не подумал. Повернувшись к орку, который некоторое время до того щедро поделился с ним флягой, эльф с превеликим трудом, стискивая зубы и стараясь сдерживать крик при малейшем движении, стащил с добродетеля нечто, похожее на  меховой жилет. С трудом устроил на плечах. Закутался... Всё теплее…
В голове  меж тем сверлила какая-то тревожная мыслишка, связанная… - Карнистир бездумно наблюдал за тем,  как его спаситель обыскивает орков…-связанная  да… Именно с этим эльфом.  Слишком знакомо двигался эльф. Слишком знакомо говорил…
Карнистир запаниковал неожиданно сам  для себя. Какая разница, на кого похож эльф, раз он спас Карнистира. Даже если это сам Моринготто…
Карантир невесело усмехнулся, но легче ему не стало.  Он стал приглядываться к эльфу, внимательно вслушиваться в его фразы… И к тому  моменту, когда товарищ по несчастью уселся рядышком, у Карнистира выработалось стойкое убеждение:  рядом с ним сидит Келебримбор. Племяш…
В первые  мгновения Карантир испытал неимоверное облегчение. Поверив в эльфиский отряд, он поверил и в то, что видел Каоебримбора в тех, кто нападал на орков. На краю сознания билась мысль, что раз погибли остальные, погиб и мелкий…
Оказывается - не погиб.
Тут же нахлынули иные чувства.  Сейчас,  пока Келебримбор думает, что помогает совершенно незнакомому эльфу, он сноровист и любезен. Стоит парню узнать, что перед ним глубоко любимый дядюшка… Что он сделает? Молча встанет и уйдёт? Или не ограничится пустой гримасой отвращения, а ещё и плюнет на чересчур ретивого родственничка? (если верить батьке, равных по плевкам  Келебримбору было ещё поискать!) А то и  брезгливо-жалостливой гримасы не сдержит. Морьо, глядя на себя со стороны, был противен сам себе.
Карантинру не хотелось видеть на лице родственничка ни отвращения, ни жалости. Лучше подохнуть здесь, чем...
Наклонившись вперёд, стремясь спрятать  лицо в копне спутанных, грязных, слипшихся волос,  Карнистир выдохнул.
- Не старайся ради меня,-сказал он, нарушив долгое молчание.-У меня ноги перебиты. Один ты уйдёшь ("И уходи!-думалось с отчаяние.-Уходи, иначе мы подохнем здесь оба, а я не могу позволить…"). Таща на плечах  тяжелораненого, который-то и шагу ступить не  может - нет. У меня предложение получше: доберись до ближайшего эльфийского патруля и вышли мне подмогу.
…Вряд  ли к этому времени будет, что спасать. Карантир был реалистом и понимал, что продержаться один в своём физическом состоянии в Дортонионе, кишащем врагами, волками и охочими отрядами он вряд ли сможет. Даже если перевяжет раны и посмазывает их этой дрянью, которую орки называют лекарствами… Где гарантия, что он не подохнет  от боли,  заражения крови или воспаления  прежде, чем за ним придут… Да и придут ли вообще? Это перед племянничком Карантир мог строить героя. В глубине души он подозревал, что рядом нет ни патрулей, ни застав… Ни даже отрядов зачистки.
Главное, чтобы пацан ушёл...

Меньше всего Карантира волновали сейчас целители и его колени. Хотя от прикосновения Келебримбора (кем бы  его спаситель ни был, про себя феаноринг называл его именно так) к больной ноге, тело вновь пронзила боль, да такая сильная, что  раненому показалось, будто он сново теряет сознание. Потеря, однако, была кратковременной, словно яркая вспышка. Карнистир взвыл сквозь плотно стиснутые зубы,  но ни слова не сказал, в  горячечном бреду стараясь обдумать свои следующие слова. Проклятый щенок голосу рассудка не внял и  бросать товарища по несчастью явно не собирался. Перводомовское упрямство в чистом виде!
Карантир усмехнулся мысленно, гордясь и одновременно злясь на фамильную черту.
Мысли мелькали в голове пустыми отрывками… Надо было сосредоточиться и сказать что-то… Надо. Надо отправить домой мальчишку. Иначе оба сгинут…
От пожатия плеча сделалось совсем худо. Жест был такой… Ободряющий и дружеский, что хотелось  взять раненым зверем - как тогда, когда Келебримбор прикоснулся к раненой ноге.
Сейчас… Сейчас сидит и уйдёт. Не надо и  уговаривать…
С момента приснопамятной ссоры прошло так много времени, что давняя обида могла бы забыться. Но по слухам, доносящимся до него (вживую  им больше с Келебримбором увидеться не удалось), Морьо заключил, что племянник не изменил своего отношения к  «подвигам" старшего поколения. Сам  же Карантир так и не мог понять, как относится к единственному представителю  младшего поколения ПД. С одной стороны, этот гадёныш возомнил, что имеет право судить… А кто дал ему такое право?.. С  другой - племяш таки… И в чём-то отчасти прав. Но лишь отчасти. А уверен, что во всём! Маленький, самоуверенный гадёныш!
-Оружие, говоришь, найдём?-оскалился Карнистир.-Да, оружие нам сейчас ой как пригодится…
Он подался вперёд - насколько позволяли изувеченные ноги - так, чтобы  отблеск затухающего пламени костра упал  на лицо  и взглянул прямо в глаза племяшке.
Теперь уже точно видел - Келебримбор...

Отредактировано Морифинвэ (2017-03-16 20:44:26)

«Лучше бы плюнул…» - подумал Карнистир тоскливо, увидев, как  изменилось лицо Келебримбора, едва он узнал сидящего перед ним. Ни отвращения, ни жалости, которых так боялся увидеть Карнистир. Просто… Лицо как-то разом окаменело, а глаза потухли.
Пустое место. Вот кем он был для племянника.
Но не развернулся и не ушёл… Это-то и… огорчало? Бесило? Карантир сам не мог бы объяснить. Не бросил родственника, которого ненавидел и презирал - хотя мог бы. Благородненьким себя решил  вообразить? Поиграть в игру: «Вы меня оскорбили, а я вас спасаю»?
Феаноринг потряс головой. Он слишком много нафантазировал, слишком искусно накручивал собственную персону... Келебримбор вел себя, как нормальный эльф на войне. Помоги раненому.  Вытащи его с поля боя. Карнистир раз за разом перебирал в памяти подобный случаи, в которых раненых тащить приходилось уже ему… И не мог вспомнить более двух или трёх,  хотя отчётливо осознавал, что подобных историй накопилось у него гораздо больше. Просто некоторые вещи делаешь а автомате,  не задумываясь, потому что так должно. И тут же забываешь о них, как забываешь о съеденном неделю или две назад завтраке.
Но ситуация с Карнистиром была совсем иной…
- Ногами пошевелить не могу. Колени перебили…кажется,-Карнистир, сжав до боли, до стона зубы попытался  передвинуть ноги к племяннику в ответ на его нелюбезное «давай». Казалось, перемещал долго и результативно… Оказалось, даже с места сдвинуть не сумел, только задыхался от одуряющей,  накатывающей боли. Наконец дошло приподняться на руках, переместить корпус. Хоть что-то…- Сустав  выбили  или кость сломали… Не знаю. Не до того было.
Не до того. Не выжить - так сдохнуть хоть достойно. Все силы бросить на поддержание внутреннего стержня…
Всё, что оставалось...

Отредактировано Морифинвэ (2017-03-17 08:03:42)

"В кои-то веки в племяннике проснулся голос рассудка»,-подумалось вяло Карнистиру, когда  мелкий, полыхнув ушами, спохватился, что любимому дядюшке желательно не двигаться. Хотя сам виноват. Сказал бы раньше, что ногами шевелить не может - не пришлось бы превозмогать свою скромную персону. Келебримбор сам бы всё сделал.
Это-то «сам всё сделал» - и уязвляло пуще всего. В сложившейся ситуации Карнистир чувствовал себя больным парализованным калекой, и для вечно активного феноринга  подобное ощущение казалось даже страшней недавней пытки. Добавляло привкус горечи и то, что носиться с ним станет  Келебримбор - тот самый Келебримбор, некоторое время назад едва не схлопотавший от любимого дядюшки в морду, и ненавидевший вышеупомянутого дядюшку едва ли не больше, чем самого Моринготто.
- Что я - дитё малое?-буркнул Карнистир.-Сам не смогу? И не через такое проходил…
Он хотел быть сильным до конца. И потому собирался гордо отказаться от палки, которую (не иначе как из желания показать дядину слабость) предложил ему Келебримбор. И отказался бы… Но племяш  поинтересовался чисто риторически, и, не дожидаясь ответа  пациента, всунул ему меж зубов приличный такой кусок дерева.  Выплёвывать  - глупо. Пришлось впиться и без того источенными  после сегодняшних орочьих забав зубами…. Не зря.
Каждое прикосновение отзывалось болью. Резкой. Ноющей. Острой. Всепоглощающей. Морьо стонал, выгибался в муке, стискивал палку, дробя…
Хуже всего оказалось то, что Келебримбор не догадался зафиксировать ему руки. Или  подумал, что связывание лишний раз  нанесёт дядюшке лишние травмы? Подобной заботливости от Келебримбора сложно было ожидать. Значит просто - забыл.
Раз или два, в конвульсивном движении, стараясь избавиться от источника - или первопричины - боли, он заехал племянчику по уху (или что там подвернулось под  руку?)  Старался сдерживаться, но  стоило   телу на недолгие мгновения  перехватить власть над разумом - бил ещё  раз… И ещё….
"Лучше бы я сдох…-подумалось  ему в отчаянии посреди одного, самого жестокого, болевого приступа. - Лучше бы я сдох…»
Наконец всё закончилось…. Карнистир сам не поверил  своему счастью.
-В-ы-выпить  фто ефть?-прошепелявил он сквозь палку, не решаясь её выплюнуть:  а вдруг схватит в любой момент? Опять закричит? Опозорится перед племянником… И так бывшем о дорогом дядюшке не сильно  высокого мнения.

Когда племяш  услало привалился рядом с ним к валуну, Морьо, едва не потерявший рассудок от боли, нашёл в себе силы отметить, как бледен Келебримбор.  Казалось - с чего бы? Не  ему ж фиксировали  переломы,  предоставив в качестве анестезии лишь  мерзкую на вкус палку?  Не вида крови и не ран же испугался. С чего?
То ли действительно устал племяш. То ли  счёл долг по отношению к Морифинвэ исполненным - а только буркнул он весьма недовольно и почти грубо:
-Вода или орочье хлёбово. Выбирай.
Если бы Морьо действительно предоставили выбор, он остановился бы на гномьем самогоне. И боль глушит, и настроение прибавляет. Но, во-первых, Морьо когда-то дал зарок гномьего первача не пить. И во-вторых  - в ассортименте на полянке сей божественный напиток отсутствовал.
-Орочьего… давай,-после недолгого размышления, переведя дыхание, решился Морьо. Он вспомнил, какое действие оказывала на него эта дрянь по время обмороков и пешего похода в компании орков. Мерзость мерзостью, и горло дерёт, а сил прибавляет.
Силы им понадобятся…
Он перевёл усталый взгляд на Келебримбора и задумался, насколько хватит парня… Одно дело, помогать идти просто раненому, по  своей территории. Другое - тащить на себе (иной способ путешествия для  отдельно взятого феаноринга Морьо  не предполагал) по землям, находящимся под контролем врага. Орки. Варги. Келебримбор и сам здоровьем-то не блистал. Теперь ещё и калека на его голову…
Калека!
День… Другой… Третий...  Келебримбор будет ползти со скоростью черепахи, волоча на себе нелюбимого родственничка.  Миля в час… Полмили. Силы иссякнут, надежда угаснет. Сколько миль до ближайшей эльфийской заставы? Каковы шансы встретить своих прежде, чем тебя встретят чужие? Стоит ли подвергать ребёнка искусу бросить раненого и попытаться спастись самому?
Насколько хватит самого Морьо? 
Даже сейчас, отходя после мучительнейшей процедуры, он чувствовал, как боль пожирает его изнутри. А впереди были  часы и дни этой ослепляющий боли, тягостные как для того, КТО тащит, так и для того, КОГО тащат…
Что делать - Морьо не знал. Может быть - поспать?  Утро вечера мудренее? И решение придёт незаметно…
-Тоже выпей,-добавил Морьо, удивляясь  собственным словам.  - Помогает...

Мерзкая жидкость, проливаясь по горлу внутрь, обжигала, усиленно просилась наверх и... Дарила жизнь. Карнистр ощутил эффект уже через пару минут, когда усталость начала пусть помаленьку, но отступать...
Отдых в полчаса он воспринял, как величайший дар. Закрыл глаза-и сразу погрузился в сон:глубокий, без сновидений. Спокойный сон: племянник рядом и поможет... Отобьётся...
...Проснулся Морьо сам: точно часы внутренние зазвонили. В следующую секунду он ощутил на плече руку Келебримбора:
-Надо идти. Я тебе тёплый плащ нашёл, давай укутаю.
И укутал ведь, словно мать неразумного ребёнка: бережно, тепло. Морьо сглотнул комок, застывший в горле. В эту минуту он острее, чем когда-либо ощущал собственную беспомощность, унизительность своего положения-и оттого странное смущение и вину перед родичем.
Взгляд Карнистира упал на клинок, который Келебримбор в тот самый момент прилаживал за спину, и глаза Феаноринга радостно блеснули. Меч он узнал сразу, да и как и не узнать шедевр, подаренный отцом? Больше всего Морьо огорчало потеря дарёного клинка... Нашёлся, значит!
Минутой спустя радость в глазах Морьо потухла. Келебримбор нашёл. Его меч. Пусть будет платой за спасение жизни Морьо.
Племянник меж тем попытался взгромоздить на себя дядю... Морьо помогал по мере сил. И опять всё то же чувство стыда. Бугай заставляет тащить себя хлипкому мальчишке!
-Извини меня... - пробормотал он вполголоса. И добавил, помолчав, очень жалко и неуверенно:
-Может,посох дашь? Сам попробую пойти?

Брезгливое выражение на лице Келебримбора, уловившего взгляд дяди, брошенный на меч, Морьо зафиксировал… Но не придал ему значения. Другие заботы  волновали тогда, другие проблемы. Как и пренебрежительную интонацию, с которой племяш отозвался об оружии… Его оружии!!!
Во время перехода не было времени думать об этом.  В голове крутились две мыслишки: как бы не закричать (как ни бережно старался нести Келебримбор раненого, даже от малейшей рытвины, от самой пустячной ухабины, нередкой в горах, проклятая боль пронзала всё тело. А вот на коротких перевалах…
Раз  за разом, мгновение за мгновением, Морьо прокручивал в уме сцену на поляне.  Брезгливое  выражение. Пренебредительные слова. И та теплота, которая начала было просыпаться в нём к племяннику, вдруг развеялась предрассветным туманом. Вернулась прежняя боль. Страх. Недоверие. И вновь накрыло волной   осознания полнейшей беспомощности, тем более сейчас горькой и ядовитой, что племянничек видел в нём сейчас лишь обычный тюк, который нужно дотащить до своих. Не родственника.  Как лесные хранители, с брезгливой гримасой тащащие к лекарю раненую вонючую тварь только потому, что она чрезвычайно редкая, и её гибель нанесёт  ощутимый урон экосистеме.
Морьо не желал быть вонючей тварью…
...Ближе к вечеру кратковременные передышки уже не спасали. Келебримбор понял это, и решил устроиться на ночлег. Карнистир только прикусил губу, когда его опускали на землю. Боль, бушевавшая в душе, превозмогала боль физическую. Только крякнул - и этим ограничился.
Предложение поесть Карнистир встретил без особого энтузиазма. Есть ему не хотелось, да и переводить на него пищу было пустым делом (окрестные кустики на двух предыдущих кратковременных стоянках могли бы в негодованием подтвердить это глубокомысленное  изречение). Попить бы выпил - в горле пересохло. А вот насчёт спать...
-Нам нельзя спать… Обоим,-сказал Карнистир упрямо.-Это вражеская земля. Дозор. Я сторожу первым.  Ты слишком устал.
Фразу получались короткие. Рубленые. Там Морифинвэ лучше удавалось скрывать свои эмоции… Хотя  их проявление Келебримбор мог бы запросто списать на всё то же проявление боли.
Посторожит… А заодно и подумает. Он не хотел быть  обязанным тому, кто презирал его.

Хлеб Карнистир есть пока не стал: положил рядом.  Сейчас его тошнило и мутило, но кто знает, что будет потом, ночью? Вдруг захочется есть… А будить Келебримбора, чтобы просить у него кусок хлеба, феаноринг не собирался. Во-первых, это означало в очередной раз признать свою  беспомощность… А  раз за разом для Карнистира это становилось всё труднее и труднее. Во-вторых,  пусть  парень отдохнёт. И так много  сегодня отмотал.
А вот фляжку выпил. Увлёкся так, что осушил до дна, да ещё и в лицо украдкой плеснул. Не беда: рядом ручеёк тёк. Перекинул пустую флягу племяннику, привалился к валуну.
…И ведь был же уверен, что племянник наорёт и  запретит дяде нести дозор. Согласился. Что это - беспечность или снисходительность? Как бы то ни было, Карнистир остался на хозяйстве.
Дождавшись, пока дыхание племянника станет ровным (заснул?), Морьо позволил себе  призадуматься. При этом привычки  бывалого разведчика  никуда не делись: даже погрузившись в собственные думы, феаноринг фиксировал всё, что происходит вокруг, вплоть до разгрызанная какой-то сонной белочкой орешка у него над головой.
…Если раньше идея  оставить Келебримбора базировалась исключительно на жалости к мальчишке, то теперь Карнистир хотел сделать это из чистого упрямства.  Но хорошо придумать план. На пути его осуществления вставали два препятствия: КОГДА и КАК?
Когда? Будь Морьо такой безответственной сволочью, которой считал его Келебримбор (или просто сволочью, ситуации это не меняло), он дождался бы, пока племяш заснёт так крепко, что его не разбудило бы уханье совы над ухом, и свалил бы в голубые дали. Но поскольку Карнистир  был сволочью ответствен… в смысле, сам не  раз ходил в походы, он понимал, что оставлять спящего эльфа одного, на вражеской территории, да к тому же без костра - означало подписать ему смертный приговор. Попросить принести любимому дядюшке ягодок и свалить в этот момент по-тихому? Ну или не ягодок. Ну или  то-не-знаю-что… Главное, послать. Подальше. В лучшем смысле этого слова.
Ну и в худшем тоже.
Тут-то и вставал вопрос «КАК». Карнистиру по долгу службы не раз  приходилось сталкиваться с различного рода переломами и ушибами. Поэтому он отдавал себе отчёт, что ходить нормально сможет очень и очень не скоро. Да что там «нормально» - «ходить» вообще…
И всё же попробовать стоило. Разработать ноги. Хоть как. Превозмогая боль. Привыкнуть к боли. Не кричать. Попробовать…
Карнистир покосился на племянника. Келебримбор дышал всё так же ровно и, верно, видел десятый сон. Карнистир сосчитал до десяти. Ещё до десяти. До пятидесяти. Было страшно. Ещё до десяти. Сплюнул, опёрся о валун, к  которому сидел, прислонившись спиной, и сделал попытку подняться.

Отредактировано Морифинвэ (2017-03-18 22:22:17)