Чем ближе становился миг отъезда, тем больше нервничал Турукано. И тем больше усилий ему приходилось прилагать, чтобы не только держать себя в руках, но и также скрыть свое беспокойство от остальных и не выглядеть глупо со стороны. Ну что в самом дел такого?! Ну поедут, решат вопросы, погостят и вернутся. Не дети уже. Да и смешно было с его стороны так себя вести. СМЕШНО! Никто другой так себя не вел. Конечно, Нолофинвион мог бы сказать себе, что он любил своего ребенка так, как никто другой в этом мире. Но это было бы несправедливо по отношению к остальным. Он не сомневался, что Эленвэ тоже души не чаяла в дочери, и все же она не сходила так с ума, как это делал отец.
Турукано полагал, что тот стресс, который он испытал теперь уже двадцать лет назад, когда неожиданно осознал, что чуть было не потерял свою девочку, оставил свой отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Эльда не признался бы в этом никому, даже самому себе, но именно тогда, в Дориате, он сказал себе, что самое главное, что следовало сделать в первую очередь, это нужно было построить новый дом. Безопасное убежище для своей семьи, для тех, кого он любил. Настолько безопасное, чтобы никакая случайность не могла вмешаться в размеренный и контролируемый им самим ход вещей. Таким местом стал новый город, за строительство которого Турукано взялся с усердием сумасшедшего. Он все еще не верил в абсолютную безопасность Тайного города, продолжая работать и работать над его строительством, укреплениями. Однако тут было в любом случае спокойнее, нежели там, во внешнем мире, полном опасностей и зла. Скоро там разразится война. Не мелкие стычки с орками, а самая настоящая, призванная объединить все силы нолдор, спланированная и организованная. Скоро там будет битва, на которую многие уйдут, но не все вернутся. Турукано намеревался лично принять участие в этой войне, понимая, что не сможет усидеть на месте, когда другие будут там рисковать собой. Кроме того, у него был счет к Врагу. Счет, который нескоро еще будет оплачен сполна, ибо нелегко будет его оплатить...
Но все это будет потом. Сейчас же Итариллэ намеревалась наконец-то покинуть безопасные границы города и отправиться в гости. Не так далеко. Ничего страшного. Тем более, что Турукано понимал, что девушку тяготит вынужденное заключение, несмотря на то, что она тоже вкладывала душу в то, чтобы обжить и обустроить новый дом, который к тому же теперь был еще и ее собственным. Эльда не смог отказать ей в удовольствии развеяться и отдохнуть (да и поддержать мужа в его первой дипломатической миссии), а взамен нервничал так, что просто уже не мог усидеть на месте. Чтобы никого не беспокоить, Турукано направился в сад еще задолго до рассвета, рассчитывая, что одиночество и тишина успокоят его к тому моменту, когда проснутся остальные.

Появления дочери он не услышал, обратив внимание на нее, только когда она его весело обняла. И не смог не улыбнуться ей, как делал всегда, с самого ее рождения, когда ее видел.
- Я не заметил, как наступило утро, - отозвался он, любуясь девушкой так, как мог делать только отец - с затаенной гордостью и уже потом восхищением. - Ты великолепно выглядишь сегодня. Не терпится отправиться в путь?

Появился Аралин, и Турукано кивнул ему, отметив краем глаза, с какой стороны он пришел: не иначе как ходил с в сотый раз проверять, все ли готово. Нолофинвион ценил и уважал своего зятя, с которым ему пришлось познакомиться в весьма нетривиальных условиях. С тех пор они провели бок о бок много лет и смогли достаточно хорошо узнать друг друга. Настолько хорошо, что Турукано доверял мужу своей дочери почти как самому себе. Это было одной из причин, почему он все же решился разрешить эту поездку. На Аралина можно было положиться. Во всех отношениях. Это объясняло еще и то, почему правитель Гондолина именно на нем остановил свой выбор, определяя посла к брату. Поехать мог любой их военачальников города, но Аралин был членом семьи, что подразумевало, что если какую-то информацию Финьо пожелает передать не для посторонних ушей, она так и останется в пределах семьи.
- Не буду спрашивать, все ли готово, ибо сам уже проверял все еще с вечера, - улыбнулся Турукано теперь уже подошедшему зятю. - Планы мы уже обсудили с тобой по нескольку раз, даже добавить к сказанному нечего. Могу спросить только: как настроение? Все-таки жизнь тут накладывает определенный отпечаток.