Suicide Mission

Многие говорят, что Война Гнева стала лучом надежды для свободных народов Средиземья. Что подобно рассвету, она следовала за самыми тёмными часами ночи, когда мрак распростёрся над всем миром и не осталось тех, кто мог бы встать у него на пути. Чтож, таковые нашлись, и эту войну впору бы назвать Войной Внезапной Надежды – ибо к тому моменту уже никто не верил в помощь Амана и в то, что Моргота можно одолеть. Никто, кроме одного моряка с чертовски сложной родословной и его верной жены. Но Война Гнева была не только величайшим, и заключительным, сражением Первой Эпохи, но и самым разрушительным. Неописуемые силы сталкивались в воздухе и на земле. Войска Амана, состоявшие из майар, ваниар, нолдор Финарфина и тех немногих обитателей Эндорэ, которые решились в последний раз выступить против Зла, сметали орочьи орды и оставляли за собой след из ужасающих разрушений. Высший накал страстей и сил наступил, когда войска союзников подошли к стенам Ангбанда и Мелькор выставил против них своё секретное оружие – летающих драконов, во главе с Анкалагоном Чёрным, величайшим из своего племени. Против них были бесполезны мечи и стрелы, их чешуя отражала волшебство майар, а дыхание было губительно равно и для рождённых, и для воплощённых.
Но небо недолго оставалось во власти морготовых отродий: на помощь наземным войскам прибыли Великие Орлы Манве, ведомые самим Эарендилом, и небеса осветились отблесками огня и светом Сильмарилла. На земле битва не утихала ни на минуту, огромные армии сошлась у врат Тёмной Крепости. И врата пали, однако у Моргота ещё оставались силы и битва была далека от завершения. Пробившись внутрь Ангбанда, большая часть аманских сил устремилась вниз, к тёмным подземельям, где укрылся от их гнева Моргот, но часть объединённых войск Эонвэ направил вверх, дабы захватить наземные уровни Ангбанда. Герольд Манвэ справедливо рассудил, что всех своих уцелевших умайар (а таковых к тому моменту осталось немного) Моргот созовёт к себе, а потому отправленное на зачистку верхних уровней войско нолдор и ваниар сопровождала лишь парочка слабых майар, призванных скорее лечить и защищать эльфов, нежели служить действительной боевой силе. О дружине, дерзнувшей подняться на вершину главной башни Ангбанда – наш рассказ.
[AVA]http://i64.fastpic.ru/big/2015/0106/ab/fb585499638b8bfd8c744e4f64fcf4ab.png[/AVA]

Вокруг была темнота. Она давила сильнее многотонных камней и высокого потолка, она душила разум и волю, гасила надежду. Сколько пленников сгинуло в ней, угодив однажды в утробу великого трёхрогого зверя? Сколько феар навсегда угасло для мира в этой жуткой тишине? Тьма с удовольствием проглотила бы и их, но в этот раз зверь заглотил слишком большой кусок... и поперхнулся. С потолков и стен то и дело начинала осыпаться пыль и мелкие камушки, земля вздрагивала, злая Музыка Ангбанда умирала под ударами аманских клинков. У тьмы больше не было силы, её иссекли пробоины в титанической кладке, разорвали блеск и сияние ясных очей и благих лиц. Но зверь ещё дёргался, у него ещё остались силы, дабы дать отпор захватчикам. Волны его мерзости и скверны разбивались о щиты ваниар, об остроту их клинков и решительность душ. И был среди них один, тот, чьё феа сияло особенно ярко.
Почему он вызвался повести войско на захват главной башни? Почему Эонве и другие командиры позволили ему это сделать? Глорфиндел уже достаточно пожил на свете, чтобы узнать перст судьбы, когда он направит его путь. Помнил он и пророчество, изреченное перед самой смертью: - Глупо, как глупо. Но знай, мы встретимся вновь, за миг до того, как ты узришь падение своего господина. Запустили ли его слова неведомые силы, или он просто озвучил волю самого Эру? Так или иначе, Возрождённый знал, что встретится вновь с умайа Болдогом, дабы тот заплатил за все свои злодеяния. Он помнил об этом в сером забытье Мандоса, когда все прочие мысли о жизни ушли в никуда. Ну, почти все…
«Артанис» - имя промелькнуло в сознании мягкой улыбкой, отблеском золота на вьющихся волосах. Как он жалел, что не сказал тогда ей, не сказал так многого и столь важного! Как наивен он был, полагая, что стоит дать событиям идти своим чередом, что им некуда спешить, что не думал о будущем и о том дне, когда их пути разойдутся. Её имя и Предопределение вывели его из Мандоса, они же вернули ему тягу к жизни. И ещё был долг. Перед Тургоном, перед теми, кто остался на сером берегу. Он помнил их всех: Артаресто, Айканаро, Арельде, Итариллэ и многие, многие другие. С перерождением, с его глаз словно сняли полупрозрачные шоры, на мир, что ранее был населён тенями и смутой, словно упал свет лампады, и в этом свете всё представлялось таким, каким оно было по сути.
Итак, зачем же он вёл своё войско по тёмным залам и лестницам? Ради мести? Нет. Ради справедливости. Ради тех, кому придётся жить в Средиземье после того, как войска Валар уйдут на Запад. А ещё он верил в Предназначение. Он знал, тот умайа, тот монстр, что убил его, находится здесь. Знал он и то, что недруг его дождётся, не улетит с ветром, не сбежит. От Судьбы не убежишь. Ныне Глорфиндел вёл сотню ваниар в сверкающих доспехах и с долгими мечами ко входу в башню. Завернув за поворот, он услыхал звуки битвы, доносившиеся из галереи, откуда наверх уходила массивная лестница.
- Эти стены и впрямь стремятся нас прикончить, быстрее! – разнёсся окрест его звонкий голос, и тьма не смогла поглотить его.
Сам же Айрамахтар бросился вперёд и заметно опередил своих спутников. Его бег был лёгок и быстр словно ветер, ноги, казалось, едва касались тёмных плит. Невесомый белый плащ, тонко расшитый золотом, плащ взметнулся за спиной рыцаря парой крыльев. Его чудесные волосы разметались по плечам золотой волной, а лицо окружал ореол света, проступавшего сквозь роа, словно через ширму. Это сияние, обычно скрытое, во тьме Ангбанда стало явным, набрало силу, разгоралось, отражая феноменальную силу духа этого существа, которого обитатель Эндорэ мог принять за майа… и пожалуй, был бы не слишком далёк от истину. Вернувшийся из Мандоса по велению собственного духа и самой Судьбы, Лаурэфин вплотную приблизился к состоянию духа, так близко, как только может приблизиться Дитя Эру. Его дух ныне обладал полной властью над телом, которое, казалось, едва вмещало переполнявшую его силу, обретя невиданную выносливость и мощь. Оно не было для Возрождённого подобием одежды, оно было дорого ваниарскому принцу, способному ныне в полной мере вкушать прелести и красоты двух миров, Зримого мира вещества и Незримого мира Музыки. Его собственная мелодия ныне звучала в разы громче и прекраснее, чем была прежде, и чем гуще становился мрак, тем ярче разгорался свет его души.
Меж тем, Айрамахтар вбежал в широкую галерею, где застал разгар яростной сечи средиземских нолдор и синдар с орками Ангбанда. То были отборные силы Моргота, закованные в воронёную броню, они были вооружены острыми клинками и прекрасно умели ими владеть. Но много ли они могли перед лицом Возрождённого, посвятившего всего себя боевому искусству и стремлению защитить тех, кого Феанор увёл за собой в Эндорэ? Глорфиндел разбрасывал их размашистыми, неуловимо быстрыми ударами, словно вихрь опавшую листву, когда же в галерею вбежали остальные ваниар и с дружным боевым кличем ударили по разрозненным оркам, оказавшимся меж двух огней, результат битвы оказался предрешён.
Глорфиндел же пробивал себе путь к эндорским эльфам, и он сражался тем яростнее, чем крепче становилась надежда увидеть на той стороне знакомые, дорогие лица. Увы, в горячке наступления, у него почти не было времени на поиски старых друзей. Кто знает, может он найдёт того, кого и не чаял застать среди живых?